что швырялась она целенаправленно мимо, но ведь лиха беда начало, вдруг да попадет, решив, что так веселее. Однако сегодня обошлось чисто вербальным воздействием. И знаете, что я вам скажу? Слова бьют больнее материальных объектов. Я держался из последних сил. Очень хотелось ответить, но спорить с Никой – то же самое, что объяснять нотную грамоту камню на склоне видного из наших окон горного хребта. Да и то мне иногда кажется, что до камня достучаться легче.
Поднявшись из-за стола, я со всей доступной мне решительностью сказал:
– В общем, довольно, дорогая. Наймем домработницу. Давно нужно было это сделать.
– Ах ты, боженьки мои! Неужели мой драгоценный тормоз допер наконец до очевидного? – саркастически выплюнула Ника.
– Вообще-то я давно тебе предлагал… Эдит свидетельница…
Вот дурак, знаю же, что возражать – себе дороже.
– Мужчины не предлагают! – перебила она. – Мужчины делают! Впрочем, что ты, – выделила она это слово, – можешь об этом знать.
– Вот и отлично. Сегодня и поищу. – Оборвав ядовитый поток, я вышел, с размаху затворив кухонную дверь. Ну… придержал, конечно, чтобы не хлопнула.
Ох, давно надо было не предлагать, а сделать. Да, я пытался несколько раз, но все кандидатуры Ника отвергала практически с места. Ну все. Нужно просто поставить ее перед фактом. Благо у меня на примете есть претендентка с отличной рекомендацией. После очередной отвергнутой кандидатуры я посоветовался с Эдит. Через силу – не очень люблю с ней общаться. Но зато Эдит пользуется неограниченным доверием Ники. И по моей просьбе посоветовала мне одну женщину.
Вот пусть теперь Ника попробует придумать какие-нибудь возражения.
Большинство людей полагают, что работа балетмейстера-постановщика – это сплошной безудержный полет фантазии в окружении прекрасных длинноногих балерин. Сказка, в общем. Большинство ошибаются. И это как минимум.
Строго говоря, «сказочных» работ вообще не существует в природе. За просто так денег не дают. Любая работа – даже самая любимая – это бесконечный труд. Да, приятнее, когда этот труд проходит в окружении длинноногих и прекрасных (время от времени) балерин, да еще и – действительно – эпизоды безудержного полета фантазии в нем присутствуют.
Но по большому счету эти эпизоды – лишь составляющая (и не самая масштабная) работы балетмейстера. Хотя именно ради них можно терпеливо перемалывать все остальное. Остального, надо сказать, гораздо больше. В основном это бесконечная, занудная, утомительная деятельность, которую можно обобщить словом «административная». Эта деятельность крайне далека от полета творческой фантазии, но именно она создает фундамент постановки. Ведь любой балет – это сложнейшая многомерная конструкция (да еще и подвижная), в которой задействовано множество совершенно разных людей и столь же разнообразных ресурсов. Выстроить этот механизм и управлять им – это гораздо больше, чем придумать собственно балетную постановку: со всей хореографией, мизансценами, декорациями, музыкальным и световым оформлением и так далее, и тому подобное. И не надо думать, что прожекторами занимаются осветители, афишами – отдел рекламы, а оформлением сцены – декораторы. Они – сами по себе – так назанимаются, что все не то что рухнет, а даже не воздвигнется. Простой пример: чтобы сказать «балет», нужны, казалось бы, только голосовые связки… ах да, еще рот – для артикуляции (чтобы вышло слово, а не тупое мычание)… ах да, еще легкие (вдоха- выдоха не то что слова, мычания не издашь). Но главное – нужен центр управления всем этим. Мозг. Так и с балетом (да и со всем чем угодно). Безусловно, можно делегировать полномочия соответствующим службам. Но прямое руководство надежнее.
А еще добавьте ко всем этим техническим надобностям то, что собственно танцевальная труппа – собрание живых людей. Талантливых, амбициозных, каждый со своими «закидонами» (как грызутся между собой эти нежные длинноногие сильфиды – никаким рыночным торговкам и не снилось). Если не выстроить закулисные взаимоотношения – и на сцене выйдет полный раздрай.
Впрочем, оказалось, что чувство «я у руля» радует меня почти так же сильно, как тот самый безудержный полет фантазии и возможность воплощать его в реальности. Руководить, командовать, отдавать приказы, даже сурово хмурить брови при необходимости – для меня не только тяжкий крест, но и источник наслаждения. Ощущение собственной власти – это здорово. Если бы не это чувство, на одном полете фантазии я далеко не улетел бы. Сломался бы. Бросил.
Но мне все это нравится. Утомляет – да, но – нравится. Нравится повелевать, деля свою власть разве что с дирижером, режиссером и продюсером (кто-то же должен искать для новой постановки исходный капитал). Но при должном подходе и эти
