type="note">[5] и «размазывается» в перигелии[6]. После этого на первый взгляд не слишком значимого заявления порядком приутихли «адепты Тунгусского метеорита» (по поводу которого примирились, кажется, уже все: да, то была гигантская комета), до того очень громко кричавшие, что «та комета» рухнула в глухой тайге и потому ничего особенно страшного не случилось, а вот нынешняя…
Панику «тунгусских адептов» подпитывали расчеты, согласно которым комета шла прямо к нашей планете.
К счастью, вскоре проведенное независимо друг от друга русскими и китайцами более тщательное компьютерное моделирование уверенно подтвердило: комета лишь скользнет по поверхности земной атмосферы. После этого ожидание «гостьи» стало скорее радостным, чем паническим.
При первой возможности к комете были высланы разведывательные аппараты – российский «Пулково 7» и китайский «Динь- Лун», которые подтвердили блестящие расчеты Гемжи. К сожалению, попытки взять пробы кометного вещества успехом не увенчались. Но данных было получено много. Их анализ еще предстоит вкупе с анализом «метеоритного дождя», которым станет наша «гостья» после встречи с земной атмосферой. Потому что – и это известие стало, пожалуй, самым разрушительным для раздуваемой паники – не комета угрожала Земле, а наоборот. Встреча с магнитосферой и мезосферой Земли должна окончательно разрушить комету Грейнджера – Гемжи, превратив ее в поток мгновенно сгорающих в мезосфере космической пыли и ледяной крошки.
Кстати, я, в отличие от широкой публики, знал, что оба аппарата – и российский, и китайский – имели на борту не только исследовательские приборы, но и оружие, способное при необходимости рассеять кометное ядро задолго до встречи с Землей. Кроме того, у кометы могли оказаться своего рода спутники – захваченные кометным потоком мелкие астероиды. Впрочем, при ближайшем изучении стало ясно: комета движется без «попутчиков», а ядро ее – что-то вроде рыхлого «снежка», поэтому уничтожать «визитершу» надобности нет. Публика подуспокоилась, ученые же, естественно, обрадовались – вдруг какая-нибудь послекометная мелочь все же достигнет поверхности Земли, будет что изучать.
Присутствовать на лекции меня пригласили с традиционно идиотским аргументом «тыжебиолог». Хотя где моя медицина с генетикой, а где «инопланетные формы жизни», теоретически могущие присутствовать в кометных останках? Кстати, интерес людей к «инопланетным формам жизни» мне кажется, честно говоря, нездоровым. Они что, думают, что там, внутри этих обломков, будут сидеть маленькие зеленые человечки? При том, что наши космические аппараты, изучающие астероиды, время от времени доставляют на Землю эти самые «формы» – бактериальные споры, ничего больше там не бывает (да и, по многим соображениям, быть не может), равно как и в гипотетических кометных останках. Но почему-то при словах «инопланетные формы жизни» у людей так загораются глаза, словно они сейчас начнут с этими бактериальными спорами обсуждать судьбы Вселенной.
В общем, поскучав в президиуме и счастливо избежав послелекционных дебатов, я заскочил к себе в кабинет, чтобы забрать кое-какие рабочие материалы, и, получив в автомате у выхода стакан кофе, двинулся домой.
По штату мне положена служебная машина с водителем, но я предпочитаю держать руль самостоятельно, оставляя свой «БМВ» на общей стоянке, откуда почему-то выехать проще, чем с ВИП-мест во внутреннем дворе. Сегодня, впрочем, это было неважно: университет, а вместе с тем и все его стоянки к вечеру практически опустели. Смеркалось, и, подняв голову, я увидел на западе зеленоватое свечение – комета приближалась.
– Подождите, пожалуйста! – Юный голос, окликнувший меня справа, звучал предельно испуганно.
Обернувшись, я увидел молодого – моложе Феликса – парня. Студент или аспирант. Не медик, этих я более-менее помню.
– Что такое? Я не курю, – довольно раздраженно бросил я.
Но дело было совсем не в том.
– Помогите! Моей девушке плохо. – Испуг в его голосе перерастал в панику. – Она тут, рядом. Помогите, пожалуйста!
Я двинулся за парнем, бормотавшим что-то бессвязное. Девушка сидела на бровке газона – совсем юная, очень миловидная, с забранными в высокий конский хвост соломенными волосами и явственно выпирающим из-под футболки животиком. Мысль о чрезмерном количестве беременных вокруг меня мелькнула и пропала. Девушка явно нуждалась в помощи – бледный чуть не до зелени чистый лоб усеивали мелкие капельки пота, губы посерели, как в предшоковом состоянии, а я все-таки медик. Хотя бы теоретически.
– Что с вами?
Девушка, закусив губу, прикрыла глаза. Да, плохо дело.
– У нее сильно болит живот, – ответил парень, – и ребенок вертится, как… как… – Так и не подобрав эпитета, он скривился, словно собираясь заплакать.
Ну вот скажите, откуда в них эта обреченная беспомощность? А если бы он меня не встретил? Так и сидели бы тут на травке,
