Но я был занят тотально. Ройзельман изволил-таки сообщить, где сидит фазан, то бишь, где спрятались Мария и Макс. Я лично рванул туда, взяв с собой четверых подручных – полных беспредельщиков, настоящих подонков, которых я держал в резерве на всякий пожарный. И как раз во время этой моей отлучки тихо улизнул куда-то Феликс. Во всяком случае, приставленные к нему люди только испуганно мямлили: потеряли «объект». Когда и как пропал Кмоторович – вообще загадка, практически мистика. Наружка сообщала, что вечером он вошел в дом и никуда больше не выходил. Превосходно. Вот только утром его уже не было. Нигде.
В общем, два очень опасных наших врага потерялись. Ну и девку эту полицейскую со счетов сбрасывать нельзя. Беспомощна она, как же. Приперлась в «Европу», замочила там какую-то вздорную телку – беспомощная такая, прямо зайка белая. Ну, впрочем, то, что на ней теперь убийство висит, – это очень даже хорошо. А уж убийство «женское» – и вовсе по нынешним временам прекрасно. Эту зайку теперь вся полиция ловит, землю роют на три метра вглубь. А в полиции и наши люди есть, забрать ее, когда отловят, – не проблема. Не, мы, конечно, тоже ищем, но чего лишнюю работу делать?
Потому что и без этой малахольной девки забот выше крыши.
Нашу миссию в лесной глуши, где прятались еще два наших зайчика – Макс и Мария, – тоже успешной назвать не получалось. Макс, супермен чертов, ухитрился слинять до нашего появления, а Мария…
Нет, ну кто бы мог подумать! Тихая робкая училка! Вообще-то я ребятишкам сказал (самому-то мне совсем не с руки было на захват соваться, остался при вертолете, в эту глухомань иначе не доберешься): мол, вы там какой-никакой отвлекающий маневр замутите, по окнам что ли постучите или еще что-нибудь в этом роде. Но сказал больше потому, что предполагал присутствие Макса. Но этим дубинам хоть кол на голове теши. «Да ты чо, ваще, да мы круче горы Эверест, да против двоих да вчетвером, да еще с боевой овчаркой, да ваще фигня, не хипеши, шеф, все будет в лучшем виде». Угу. Тихая робкая училка отстреливаться начала! Ладно еще патронов всего два было, да и стрелять она все-таки не умеет. С трех метров вскользь задела псину, остальное – в белый свет, как в копеечку. Да и дробь утиная, был бы у нее жакан в стволах, сыграли бы в ящик и пес, и хозяин его. Придурок. Ну правда придурок – тоже стрелять начал, засандалил ей в ногу девять миллиметров. Четверо бугаев с овчаркой против серой училки – и что в итоге? Когда эту окровавленную (хорошо хоть перевязать догадались, истекла бы кровью в момент) дрянь притащили к вертолету, я идиотов, мать их в три креста со свистом, чуть самих не поубивал.
А других-то где взять? Этих я на коротком поводке держу – они так повязаны, что, даже если их на чем-то прижмут, меня не сольют, себе дороже. Но дебилы первостатейные.
Ну, то, что Мария эта у нас, это все-таки плюс. Хоть какой-то. Отличная приманка.
Потому что Макс и Феликс пока еще остались… черт их знает, где они остались, но не у нас. И где искать? Пока суд да дело, я по-дружески подсунул нашей доблестной (и уже порядком прикормленной) полиции неплохо изготовленную инфу – что, мол, Макс может оказаться соучастником их бывшей коллеги. Так что, чем черт не шутит, может, нашу работу сделают за нас полицейские. Еще проще было бы подсунуть им Феликса, но этого типа я планировал отловить собственноручно. А то у меня уже какой-то комплекс неполноценности начинал проклевываться, спасибо шефу, тьфу. Макс то, Макс се. Ну, Макс, возможно, и «кроманьонец», и не нам, неандертальцам, с ним тягаться. Но уж такого олуха, как этот ботан Феликс, я возьму голыми руками. Еще во время той нашей горной прогулки я подумал, что он мне чем-то напоминает диснеевского Бемби.
Вернувшись в город, я сдал Марию своей и шефа пассии, благо Эдит теперь целыми днями (а может, и ночами) пропадала в спецотделе на скале. По правде говоря, я начинал эту красотку немного побаиваться. В ней все больше проступала необузданная жестокость, какой-то злой азарт, особенно когда она «работала» с нашими пленниками. Эдит явно наслаждалась этим процессом, ну прямо девочка, дорвавшаяся до маминой косметики. У меня мороз шел по коже при одной мысли о том, что я могу стать одним из ее «пациентов». А это вполне возможно. Жизнь и особенно Лев Ройзельман настолько непредсказуемы, что я легко представлял себя в камере спецотдела. Медленно открывается дверь и входит Эдит… Ох, бр-р-р, все что угодно, только не это.
Эдит, похоже, вошла в штопор. Ее жажда наслаждений была практически неутолима. И вдобавок ей очень хотелось, чтобы я утолял эту жажду вместе с ней. Поселив у себя бывшую невестку Алекса Веронику, Эдит настойчиво уговаривала меня «помочь»: дескать, всего-то и надо подпоить эту пианисточку – и можно поразвлекаться. Садо-мазо, кожаный ошейник, все такое. Почему-то Эдит казалось, что издевательства над бывшей невесткой Алекса – это не просто сексуальное удовольствие, а еще и изысканная гадость ему самому. Я согласно кивал, восхищался ее изощренной выдумкой, но под всякими благовидными предлогами уклонялся от этого «развлечения».
Нет уж, теперь не до развлечений, надо работать, стараться изо всех сил, лезть из кожи вон.
И я отправился на поиски Феликса. Дома его не было, на работе он тоже не появлялся. Еще и этот пропал? Вот черт! И кто, черт побери, додумался снять наблюдение с дома Кмоторовича? Ну и что, что хозяин «потерялся». Мало ли кто там мог укрыться.
