После такого испытания падение с трехсотметровой высоты на каменные обломки можно было считать баловством. Наверное.
Так это или нет, Хауэр проверил очень скоро. Проверил и вынес вердикт – все так, но от этого не легче. Единственное, что его утешило, – он остался жив. Контузия от резкой встряски и падения была очень приличная, но синтетик и неутомимые наноботы мгновенно взялись за стабилизацию состояния и починку внутренних повреждений, поэтому, после того как он рухнул на грунт и скатился в глубокую расщелину, Хауэр почти сразу поднялся на ноги и осмотрелся.
Земля вокруг все еще ходила ходуном, по склонам расщелины скатывались валуны, а там и сям на землю падали обломки и ошметки гигантского модификанта базы Эпсилон-13, но было на удивление мало пыли, поэтому хотя бы в целом Хауэр сумел оценить обстановку. Вид вокруг удручающий. «Обратный гравиудар» действительно выдрал с корнем все, что можно выдрать, и перемолол все поднятое на воздух, как мельница, в мелкий щебень. Исключение составили только аварийные коконы робокригов и воинов- мароманнов да несколько особо прочных деталей базы. В частности уцелела пятая лаборатория, она же «черепаха».
Внешне она осталась неповрежденной, вот только приземлилась «черепаха» неудачно. Не упала плашмя на какую-нибудь осыпь, а воткнулась ребром в щебенку и зарылась довольно глубоко. А сверху на нее свалился приличный обломок скалы. Этот обломок сыграл роль большой каменной крышки, которая закупорила последний выход из панциря. Получалось, что выбраться из уцелевшей «черепахи» можно лишь с помощью подкопа, ведь разбить скалу-крышку представлялось намного более сложной задачей. Оставался вопрос, а есть ли кому выбираться? И успеют ли уцелевшие выбраться, ведь программу самоликвидации силовой установки никто не отменял.
Хауэр попытался установить связь с робокригами внутри «черепахи», но оба синтетика молчали. Зато откликнулись семьсот десятый и Ботаник. Макс не видел этих робокригов, но хотя бы улавливал их сигналы. Бойцы докладывали, что их подопечные живы и что находятся они в неком помещении, почти не пострадавшем от гравиудара.
– Где вы командор? – вышел на связь и Бозе.
– Я в какой-то трещине, – еще раз оглядевшись, ответил Макс.
– А Момо вы не видите?
– Нет. Ты сам-то где?
– В завале. – Бозе почему-то усмехнулся. – Даже шевельнуться не могу.
– Может, тебе трансформироваться из аварийного положения в нормальное?
– Здесь все качается! Начну трансформировать оболочку – и рухнет окончательно! Выручай,
– Иду к тебе. – Хауэр сверился с планом местности.
В целом схема теперь бесполезна, местность изменилась до неузнаваемости, и синтетик на ходу рисовал новую, но Максу было важно лишь выдержать направление на маячок доктора.
– Вот уж примочка так примочка, – сказал Бозе. – Какого демона сотворили эти дактианцы? Испугались, что мы вырвемся и разболтаем их секреты? Решили нанести упреждающий удар? Неужели они не поняли, что наши тоже не горят желанием
– Не болтай, экономь воздух!
– Это я чтобы страх прогнать. Ты близко?
– В десяти шагах. Вижу тебя. Серьезный завал, надо звать робокригов.
– Мы рядом, командор, но уровнем ниже, – сообщил Ботаник. – Уцелевшее помещение, в которое мы провалились, тянется до того места, где находится доктор. Попробуем пробиться снизу.
– Не попробуем, а пробьемся, – строго сказал Хауэр. – Действуйте.
– Командор, нештатная ситуация, – вдруг сообщил семьсот десятый. – Перед нами кифер. Он блокирует подход к точке, с которой мы могли бы выстрелить в свод помещения точно под тем местом, где застрял доктор.
– Момо мешает? – удивился Хауэр. – Проявляет признаки агрессии?
– Не могу знать, командор. Он… танцует.
– Что делает? – Еще больше удивился Макс.
– Совершает ритмичные движения. В его перемещениях заметна система, но расшифровке она не поддается.
– Семьсот десятый, дай картинку.
Синтетик командора принял объемное изображение и тоже попытался уловить смысл, заложенный в комплексе телодвижений Момо, но через пару секунд сдался. Понять, что хочет «сказать» кифер, компаньону Хауэра не удалось. Все эти киферские пляски с
