до сих пор не сокрушен, только лишился слуг. Его берлогу обложили охотники, но он еще не потерял сил, не связан, не прижат к земле. У него достанет злобы нанести последний удар. У него достанет подлости расправиться с Рихардом. Мысль о брате превратила радость в ярость, жар которой не мог унять холодный ветер, бьющий в лицо.
Ждать ему пришлось недолго. Спустя всего пару минут внизу произошло нечто, способное свести на нет все достигнутые успехи. Демоны все же соизволили обратить свое внимание на итоги штурма.
Василиск Вольфганга делал широкий круг над лесом, и потому он пропустил начало. Но крики услышал издалека. Крики ужаса и негодования, крики недоверия, ненависти, отчаяния. Мертвецы вставали. Медленно, беззвучно поднимались они на ноги, неторопливо брели к ошеломленным, застывшим в страхе воинам. Пронзенные мечами, изрубленные топорами и тесаками, застреленные, раздавленные камнями, сожженные магическим огнем. Все, кому довелось погибнуть в ходе штурма, теперь обратились против уцелевших. Больше не было разделения на атакующих и защитников, больше не осталось своих и чужих. Лишь мертвые против живых.
Вольфганг понял это с первого взгляда, увидев, как выползают из рва трупы упавших туда солдат, как поднимаются из травы иссеченные пулями гномы. Окровавленные лица, расколотые черепа, скрюченные окостенением пальцы – все, до мельчайших деталей успел рассмотреть он, пронесшись над их головами. Стоявшие у границы леса части не растерялись, дали залп из аркебуз, да и эльфийки выпустили по наступающим покойникам несколько огненных шаров. Толку никакого – то, что мертво, не может умереть, и поднятые черным колдовством тела продолжали наступать нестройными рядами. Безмолвно, монотонно, слегка подергиваясь под рывками невидимых нитей, что управляли ими.
На стенах дела обстояли значительно хуже. Трупы были повсюду, и живым приходилось туго. Их атаковали со всех сторон. Выстрелы и лезвия мечей не могли остановить молчаливый вал мертвецов. Отсеченные кисти хватали за щиколотки, сломанные челюсти впивались в шеи и плечи. Бывшие товарищи опрокидывали более везучих соратников наземь, вгрызались им в животы, не обращая внимания ни на истошные мольбы о пощаде, ни на молотящие по затылкам кулаки. Некоторые из окруженных прыгали со стен вниз, лишь бы не попасть в руки озверевшей безгласной толпы. Они падали в ров или внутренний двор, разбивались насмерть, но уже через минуту поднимались, наделенные той же уродливой иллюзией жизни, что завладела их погибшими друзьями.
Вот он, момент истины! В ходе битвы снова наступил кризис, и на его разрешение почти не оставалось времени. Еще чуть-чуть – и паника захлестнет остатки армии. Как можно бороться с тем, что нельзя убить? Как выстоять против сотен мертвых пожирателей плоти, не страшащихся никакого оружия, неподвластных смерти? Сначала побегут самые разумные, за ними – трусы, а остальные, храбрые, бесшабашные дураки, либо найдут страшный конец, либо тоже покинут поле боя. Даже Кром наверняка вынужден будет отступить – он мастер над механизмами, но вряд ли в его силах справиться с армадой непобедимых марионеток.
Действовать нужно немедленно, пока не рухнула дисциплина, пока воины там, внизу, готовы биться, пока победа, бывшая так близко, для них важнее собственной безопасности. Вольфганг отчетливо помнил рассказ старого сказочника Сигмунда Синеуса о событиях, имевших место в форте Гронхайма много лет назад, помнил о Погонщике Теней, шепчущем в ухо отрубленной головы, о наступлении павших в том бою воинов. О, ныне все повторялось с абсурдной, почти невероятной точностью.
Он направил своего василиска вокруг центральных башен замка и, облетев крышу Алхимической, увидел балкон Старшей Башни и тонкую фигуру в бардовом балахоне, стоящую на нем. Вот он, тот, кто дергает за нити. Погонщик Теней, командир инквизиторов, верный прислужник демонов Хаоса.
– Если столкнешься с тем, что называет себя человеком по имени Аргрим, беги, не раздумывай! – сказала ему эльфийская волшебница по имени Илсара-Искрящийся-Вихрь в заброшенном постоялом дворе на пустом тракте. – Разворачивайся и уноси ноги!
Но сейчас отступать было некуда. Все, чем он жил, чем дышал в последние недели, висело на волоске, и собственная жизнь уже не казалась настолько ценной, чтобы из-за нее сдаваться.
– Вперед! – приказал он дракону. – Растопчем гниду!
Василиск повиновался. Мощный взмах перепончатых крыльев бросил его вместе с всадником к балкону. Казалось, клювоподобная пасть сейчас стиснет в зубах голову колдуна, сомнет ее, оторвет от тела, словно кукольную. Но Погонщик Теней простер руки навстречу приближающемуся ящеру, и с ладоней его сорвалась тьма.
Это не походило ни на боевое пламя Сестер Огня, ни на морозную магию Ледяных Ведьм. Сама пустота – вот что ударило василиска в морду и грудь, мгновенно разъедая чешую и мясо под ней, подобно необычайно сильной кислоте. Небытие, отсутствие материи. Дракон не успел даже взвыть от боли, его голова и шея, и мышцы плеч, и голосовые связки полностью исчезли в мгновение ока, оставив после себя лишь мягкие кости. Туша уже мертвого зверя по инерции влетела на балкон, проломив перила, ударилась о стену и тут же начала сползать назад под тяжестью массивного хвоста и задних лап, теперь явно перевешивающих
