И позже, развивая это заявление: «Сейчас мы пришли к некоему согласию, как нас ни поубыло, что, для того чтобы анализировать некоторые вещи, объект должен позволить себя анализировать, согласиться на это. Даже если просто путем
Эти две последние реплики и тычки локтем Чейни выдал чуточку жалостно, потому что на самом деле уже поставил свою репутацию на Зону Икс — в широком смысле, — сделав Южный предел своей карьерой. Сначала триумф и ликование от чувства избранности, а затем удушье, словно грандиозная змея по имени Зона Икс сдавливает его в своих кольцах, а затем еще и знание, которым он не может не обладать, упрятав в сокровеннейших мыслях, а то и кружащее по внутреннему кругу его мозга. Что Южный предел в действительности погубил его карьеру, а может, и стал причиной его развода.
— А что вы думаете по поводу всей этой дезинформации, скармливаемой экспедициям? — поинтересовался Контроль у Чейни, хотя бы для того, чтобы остановить поток чейнизмов, зная, что Чейни обладал некоторым влиянием на формирование этой дезинформации.
Чейни насупился так, будто вопрос Контроля смахивал на критику лакокрасочного покрытия автомобиля, попавшего в чудовищную катастрофу. Не занудство ли толкнуло Контроля загасить энергичную, безудержную разновидность брылястого бодрячества Чейни? Впрочем, бодрячество коробило Контроля почти всегда. «Бодрячество» всегда играло роль отговорки, начиная с раздевалки футбольной команды в старших классах и далее — этакий добродушный треп, прикрывающий большие или малые грешки.
— По-настоящему это не было — не является — дезинформацией, — проговорил Чейни и на миг омрачился, подыскивая слова. Возможно, подумал, что это испытание. Лояльности, позиции или нравственной непоколебимости. Но слова нашел довольно быстро:
— Это скорее подобно созданию легенды или повествования, которые провели бы их через теснины и мели. Якорь.
Как маяк, отвлекающий их от топографических аномалий, маяк, уже своим назначением призванный обеспечить безопасность. Может, Чейни внушил себе именно эту легенду о байке или байку о легенде, но Контроль сомневался, что директриса — или хотя бы биолог, сохранившая лишь фрагментарную память, — видели это в том же свете.
— Боже, ну и долгая же поездочка! — нарушил Чейни затянувшееся молчание.
009: УЛИКА
Наконец добрались и до мыши с растением, заседая по поводу стены за его дверью.
— Как насчет этой мыши, этого растения? — требовательно вопросил Контроль, закидывая удочку. — Это тоже мемориал?
Растение и мышь до сих пор обретались в горшке, не выпрыгнув оттуда, чтобы вцепиться им в глотки, хотя Уитби и Сю неусыпно следили за горшком на протяжении всего заседания.
— Вообще-то нет, — признала Грейс после паузы. — Она пыталась его убить.
— Что?
— А оно не погибает, — бросила она презрительно, словно нарушение привычного порядка вещей — не чудо, а поношение.
Заместительница директора заставила Уитби пуститься в леденящее кровь перечисление покушений, включавшее поножовщину, тщательное сожжение, лишение почвы и воды, заражение паразитами, общее небрежение, излучение флюидов ненависти, вербальное и физическое насилие и многое другое. Уитби живописал некоторые из этих событий с чрезмерно маниакальной энергией. Обрезки спешно отправили в Центр, и, наверное, ученые и по сей день трудятся над раскрытием секретов растения.
Но Центр никакой информации обратно не шлет, а ничего из того, что было под силу сделать директрисе, не могло его прикончить, даже заточение его в запертом ящике стола. Вот только: кто-то сжалился над растением и поливал его, может быть, даже сунул ему трупик мыши ради питательных веществ. Контроль поглядел на Уитби и Грейс с подозрением. Мысль, что кто-то из них проявил милосердие, лишь заставила его почувствовать к обоим чуть больше симпатии, чем минуту назад.
А затем вклинилась Сю:
— Полагаю, она взяла его из кладовых образцов. Изначально оно из Зоны Икс. Очень распространенное растение, хотя я и
