убью и тебя! Но сначала скажи мне, где держишь свой треклятый перстень…
— Да заткнись ты, урод! — рявкнул Мейсон и с такой силищей надавил противнику на кадык, что у того глаза полезли на лоб. Забившись в могучих руках инженера, Генри попытался выцарапать ему глаза. Продолжая усиливать хватку, Кейдж плотно зажмурился. — Гай, слушай меня внимательно! Когда ты вернешься, тебя будут ждать люди, которые знают, что с ним делать! — не слушая его, продолжал инструктировать Кейдж. — Да беги, ну чего же ты медлишь! — заорал он, видя, что биолог замешкался. — Га-ай!
— Но как же, Кейдж! Я ничего не понимаю, почему вы деретесь и что это за штуковина, мать ее дери?!
— Не время все объяснять, все слишком сложно, поверь мне! Тут сейчас все к чертовой матери разнесет на части! Умоляю, спасайся!
Метьюс так быстро, как только позволяло отсутствие в этой части станции гравитации, ошалело отталкиваясь свободной рукой (другой он прижимал к груди контейнер), полетел в сторону ангара со спасательными капсулами. Тем временем Оуэн и Кейдж брыкались, душили, царапая друг друга, словно сцепившиеся жуки, угодившие в банку с вареньем. Генри сражался изо всех сил — отчаянно и бездумно, слишком много было поставлено на карту, но крепкий инженер Мейсон все-таки оказался сильнее. Хрустнул кадык, и, захлебнувшись слюной и кашлем, Оуэн, безвольно раскинув руки и ноги, стал парить по отсеку. Из его приоткрытого рта закручивающейся змейкой потянулась кровавая нитка слюны.
Достигнув ангара с капсулами, Гай испуганно заметался из стороны в сторону, в панике выискивая, в какую бы сесть. Подгоняемый ревом сирены мозг начисто отказывался работать. Да чего тут выбирать-то, дубина! Они же все одинаковые! Не раздумывая, он запрыгнул в ближайшую, и, отпустив контейнер, стремительно набросился на рычаги управления.
Изможденный сражением с Оуэном, Кейдж летел в свою каюту по коридорам, отталкиваясь от переборок и приборов руками и ногами. Может, все-таки нужно было воспользоваться капсулой, как он посоветовал, вернее, даже не посоветовал, а приказал? Нет. Его способ путешествия был намного быстрее и проще — если можно было называть простой сложнейшую технологию перемещения во времени, ужатую до размеров декоративного перстня. Только бы успеть. Только бы… А там, глядишь, он вернется и, спокойно доложив обо всем произошедшем на станции, преспокойно будет дожидаться, пока капсула с Гаем со временем не достигнет Земли.
Оглушительный несмолкающий рев аварийной тревоги, сопровождаемый алым мерцанием, давил на сознание, сковывал сердце страхом, подгонял, заставляя путаться и сворачивать не туда. Сколько у него оставалось времени. Сколько еще ему оставалось жить? Покинул ли станцию Метьюс? Неизвестность пугала Кейджа больше всего. Он торопился как мог, чтобы поскорее добраться до своей каюты. Вот и она. Так, открыть дверь, протиснуться внутрь… Подгоняемые страхом пальцы не хотели слушаться, но наконец-то он совладал с замком прикроватной тумбочки и рванул из нее свой хроноперстень, лежащий рядом с фотографией жены и сына. Но повернуть кольцо, отвечающее за перемещение, Мейсон все-таки не успел.
Висящая на орбите Марса станция бесшумно вспыхнула в бездонной темноте космоса ослепительной вспышкой сверхновой. Гай Метьюс этого уже не видел. Съежившись в крохотном отсеке напичканной электроникой спасательной капсулы, несущейся сквозь пространство, он, еще не до конца осознав весь ужас происходящего, отчаянно воевал с приборами, стараясь откалибровать систему жизнеобеспечения. И поэтому не заметил, что контейнер, стоивший жизни почти всем членам первой межпланетной экспедиции, повредился — то ли при расстыковке со станцией, то ли во время схватки Кейджа и Оуэна. Вылетевшая из растрескавшегося корпуса невесомая субстанция, напоминавшая пыль, мягко осела на не защищенные одеждой участки тела продолжавшего корпеть над техникой Гая и поэтому не обратившего на это внимания, сразу впитавшись в кожу и волосы.
Капсула с одиноким, смертельно напуганным человеком стремительно удалялась и вскоре превратилась в одну из мириадов малюсеньких звездных точечек, которым не было конца и края, а в том месте, где только что разыгралась трагедия, снова сгустилась безмолвная вечная тьма.
Глава третья
