успокоение. С другом все было в порядке. Пока.
Уроки еще не начались, и никто не спешил в здание, где предстояло провести целый день. По двору с воплями носились стайки младших школьников в одинаковой черно-синей форме. Кто-то пытался влезть на одинокий тополь, стоящий неподалеку от крыльца, кое-кто потихоньку разрисовывал школьную стену за углом.
Все как обычно.
Заметив меня по ту сторону решетчатого забора, Власис кивнул товарищам, забросил сумку за плечо и быстро подошел. Он выглядел обеспокоенным и невыспавшимся. Темно-серые глаза утонули в тенях усталости, а сквозь обычный загар проступала бледность. Похоже, не одного меня этой ночью мучили кошмары. Только меня в реальности, а его во сне.
— Ты откуда такой? — Его хмурый взгляд переместился с моего впечатляющего фингала под глазом на полосы строительной пыли, покрывающей мою куртку и джинсы.
— Слушай, Влас, — сказал я ему тихо, — не ходите пока на крыши.
Он чуть откинул голову назад, словно увидев нечто пугающее.
— В чем дело?
— Просто не ходите. Передай остальным. — Мой голос звучал достаточно обеспокоенно, потому что Власис нахмурился еще сильнее.
— Ты можешь объяснить нормально?
— Пока нет. Но мы здорово влипли. Поверь мне.
Я замолчал, пропуская двух младшеклассников, пробегающих мимо и на ходу лупящих друг друга портфелями.
— Говорил тебе не лазить в «Элизиум», — сказал Власис, и тонкие черты его лица зло исказились.
— Не я, так кто-то другой. Без разницы. Но ты проследишь, чтобы наши сидели тихо?
— Ладно, — согласился друг нехотя, мельком глянул на одноклассников, с любопытством поглядывающих в нашу сторону. — На занятия, как я понимаю, ты не пойдешь.
— Нет. Надо уладить кое-что.
Теперь обеспокоенным стал он.
— Слушай, если бы ты рассказал толком, я мог бы…
— Нет времени, — оборвал я его. — В другой раз, ладно? Мне надо бежать.
— А ты помнишь, что у тебя уже два прогула, и если будет третий…
— Да-да, помню. — Я махнул ему на прощанье и поспешил прочь, думая о том, что штрафные санкции за пропущенные уроки сейчас волнуют меня меньше всего.
Ранним утром отель «Элизиум» выглядел не так роскошно-агрессивно, как ночью. Серый дождливый денек слегка притушил его мраморное великолепие. Но соваться в него через парадные двери мне все равно не слишком хотелось, а еще больше не хотелось повторять ночной маршрут. При мысли о том, что придется вновь лезть на высоту, у меня слегка похолодело в животе, а перед глазами мелькнула картинка — грязный двор и мертвое тело на серых плитах, с темным пятном под головой.
По счастью, именно сейчас к входу подрулил длиннющий лимузин, из него выбралось человек шесть гостей разной степени веселости. Видно, возвращались после долгого рейда по ночным клубам, затянувшегося до утра. Я повыше поднял воротник куртки, скрывая синяк на физиономии, и, стараясь быть как можно более незаметным, прошел вместе с ними в огромный холл, отделанный золотом и мрамором, проскользнул мимо стойки администратора, где уже выстроилась небольшая очередь отъезжающих, и, успешно скрытый рядом колонн, уверенно прошагал к лифтам.
На меня не обратили внимания, не остановили, не окликнули. Все были заняты своими делами. В кабине между резных панелей из красного дерева я увидел зеркало, а в нем свое отражение. Настороженное, помятое, с растрепанными темно-каштановыми волосами и затравленными глазами, которые сейчас были цвета грязного асфальта. За те несколько секунд, что лифт поднимался на тридцать седьмой этаж, я постарался принять более-менее уверенный вид, хотя бы внешне.
И мне это почти удалось, до тех пор пока я не дошел до нужного номера. Дверь в него была распахнута, из широкого проема как раз выкатывала тележку горничная. Рановато для ежедневной уборки.
— Извините, — обратился я к миловидной, круглолицей девушке в фирменном фартучке. — Постоялец из этого номера…
— Уехал, — ответила она доброжелательно. — Часа полтора назад. Я только смену приняла.
Видно, что-то изменилось в моем лице, потому что горничная осеклась и внимательнее посмотрела на меня.
— Что-то важное?
