Делай то, что считаешь правильным, но постарайся не попасть за решётку.
Дианур, хвала Матери Всех Драконов, больше не появлялся. Раз в неделю я молча ставила ему в часовне свечу, пусть понимает как хочет. Только однажды обмолвилась:
— Статуя скоро будет готова. Если что-то не нравится, дай, пожалуйста, знать!
Но ответа не дождалась. Буду считать, что всё в порядке.
Зато Шон, мне на радость, прилетал часто. Опекун сдержал обещание и сделал нам по амулету для прыжков в герцогство Дейл и обратно, а ещё добавил, что в каждый угол избы вбил по железному костылю от незваных визитёров. Чтоб у него и у нас голова не болела.
С картами путей орочьих триб дела шли паршиво — почему-то даже заклинание, куда Шон вбухивал всю свою огромную силу, держалось плохо и рассыпалось буквально на третий день. Выходило, что либо придётся подновлять его каждые два дня, что трудноосуществимо, даже невозможно из-за количества триб, либо махнуть рукой на гиблую затею.
Мне махать не хотелось, присутствовало ощущение, что то, что делаем, важно. И, может, от отчаяния, я предложила:
— Шон, возьми меня с собой! Давай попробуем капнуть на пергамент моей кровью? Если дело во влиянии Хашурга, это должно помочь магии устоять.
— Опять ты, оляпка, лезешь на рожон, — недовольно мотнул встрёпанной головой наставник. — Во-первых, мне твои инициативы с членовредительским уклоном совсем не по душе. А во-вторых, если ты кровью капать будешь, то заклинание накладывать тоже тебе. У тебя самой резерва не хватит, значит, нам придётся объединиться и пропустить через тебя мою магию. Это тяжело и даже больно, потому что пока наши резервы несопоставимы. Прикинь, что чувствует соломинка, через которую проталкивают ведро воды. Поверь, мало тебе не покажется.
Больно? К боли трудно привыкнуть. Но чем меня можно напугать после выломанных из спины рёбер?
— Не напоминай, — повесил нос Шон, — до сих пор виноватым себя чувствую.
— Зря, — улыбнулась, поймав его взгляд. — Всё обернулось к лучшему — мы уже с драконами и даже прошли паломничество. А с собой меня всё-таки возьми. Это не прихоть, чувствую, что тут что-то важное.
— Угу. Великомученица Тимиредис замаячила на горизонте. Не хочу, чтобы всё закончилось так!
— Не закончится. Ты не позволишь, — улыбнулась я. — Давай один раз попробуем? В субботу?
Знала бы, на что набиваюсь…
Аскани моя идея тоже не понравилась. А когда я призналась, что она вообще не совсем чтоб моя, это насторожило ещё больше.
Мы чуть не поссорились. Я считала, что кровь — такая же производная меня, как магия или физические силы. Почему можно магичить до темноты в глазах или вкалывать до состояния «щаз лягу и помру», а отдать несколько капель телесной жидкости — нельзя? Воины же проливают кровь на поле брани и не считают такое странным или запредельным. Лечат раны и, если надо, идут в следующий бой. А то, что у нас, — тоже война. Или будем беречь себя и ждать ещё одного цунами в Китовом Киле и вулкана под Ларранским замком?
— Тим, мне кажется, ты ступила на очень скользкий путь. Я буду тебя поддерживать, как могу, но надеюсь, ты не зайдёшь дальше.
Вздохнула. Да я тоже дальше не рвусь. Но пока же не произошло ничего фатального? Посмотрю издали на орков, кольну нитью палец и вернусь. Вот и всё.
Этим дело не закончилось — в пятницу в лаборатории Шон снова попытался меня отговорить. Было даже как-то странно — обычно учитель любые стрёмные и сомнительные идеи принимал на ура и тут же срывался с места — экспериментировать, а тут… Я возразила, что своими глазами видела, как Императрица Астер вспорола руку, чтобы воспользоваться накопителем. Ей можно, а мне нет?
— Ладно, один раз попробуем, — счастья в голове Шона не звучало. — Вообще, там ещё одна заморочка есть…
— Какая?
— Установление точных начальных координат трибы, за которой собираемся следить. Я делал всё на глазок — прилетел ночью, поднялся выше облаков, засёк несколько известных звёзд, а потом, зная, как в это время они видны в Ларране и ещё паре
