непонятным причинам ручка лопаты, которой немец резко ткнул в противника, отклонилась в сторону и угодила в глаз напарнику. Та же рука, что отвела древко, по точной траектории, словно сабля рассекла воздух. Ребро ладони ударило по шее, и лопата звякнула о металлический пол, выскользнув из мертвой руки. Второй не смог оказать достойного сопротивления, прожив лишь на несколько секунд дольше напарника. Закончив схватку, Каранелли открыл топку, закинул уголь поднятой с пола лопатой. Граната, вынутая из кармана, легла в кулак, пальцы сжали чеку. Выдернутое кольцо шлепнулось на пол, Каранелли достал из нагрудного кармана деревянную палочку, напоминающую остро заточенный карандаш. Вставив ее на место фиксирующей шпильки, Луи получил то, что хотел, — гранату, запал которой зафиксирован деревянной щепочкой. Положив ее вместе с несколькими брусочками тола в топку, диверсант покинул будку, растворившись в темноте.
К тому времени, когда он добежал до Лемешева, который должен был прикрыть отход в случае неудачного десантирования командира, поезд уже медленно вполз на станцию. Взрыв парового котла разбросал осколки металла не хуже чем стокилограммовая фугасная бомба. Несколько вагонов сошло с рельс, два десятка убитых, впятеро больше раненых. Бензин из пробитых цистерн вытек наружу, создавая реальную угрозу пожара. Станция оказалась парализованной почти на сутки.
Поднятый среди ночи штандартенфюрер Бридель, переезжая Днепр по понтонному мосту, и представить не мог, что виновники аварии всего полчаса назад, оставив в тайнике пулемет и автоматы, переплыли реку в противоположном направлении в полутора километрах ниже по течению.
Никаких следов диверсии обнаружить не удалось, хотя внутренний голос штандартенфюрера подсказывал, что не обошлось и на этот раз без его партизан-кавалеристов. Но вешать на себя дополнительные нераскрытые дела мог только сумасшедший, и фон Бридель довольно быстро согласился с версией несчастного случая — самопроизвольного взрыва паровозного котла.
VIII
Удачное нападение на эшелон породило уверенность, что успех надо развивать, переходя к остальным частям плана. Луи повел мокрых замерзших товарищей не в лагерь, а через лес к мотоциклу. По дороге зашли еще в один тайник, где переоделись и достали последний автомат с двумя магазинами.
Отдавая парабеллум Каранелли, одетому в лейтенантскую немецкую форму, Николай почувствовал себя неуютно — многолетняя жизнь драгунского офицера приучила чувствовать себя без пистолета, как без рук. И даже пулемет на турели коляски и гранаты не могли избавить от этого чувства.
Выехав на дорогу в предрассветной мгле, ту самую, на которой когда-то бесславно погиб немецкий усиленный взвод, мотоцикл, подпрыгивая на выбоинах и ухабах, поехал в сторону Красного, подгоняемый нетерпеливыми просьбами Каранелли:
— Олег! Давай скорее! Нужно успеть!
Через Бежели, Литивлю, Винные Луки, товарищи выехали в Красный и помчались к центру поселка, чтобы перебраться на другой берег речки. Суета, которая воцарилась в райцентре, после того как пришла весть об аварии на станции Гусино, помогла спокойно проехать через поселок. Выбравшись на дорогу к Орше, мотоцикл добавил скорости, и через двадцать минут беспрепятственно проехал через Ляды. Шлагбаум перегораживал боковую улицу, идущую к складам. Мешки с песком укрывали пулеметную точку.
Отъехав на несколько километров, мотоцикл остановился на обочине. Ждать пришлось недолго. Вскоре из-за поворота показались военнопленные в сопровождении нескольких автоматчиков.
Первое, что бросилось в глаза Луи, это малочисленность колонны. Несколькими днями ранее, наблюдая за работой пленных на складах, Каранелли насчитал человек сто. Сейчас же по дороге шло не более сорока.
— Проезжай мимо, сбавляй скорость и разворачивайся! — наклонившись к уху Лемешева, проговорил Каранелли. — Я начну первый! Ваши фрицы с правой стороны!
Олег лишь наклонил голову в знак того, что ему все ясно.
Мотоцикл проехал мимо пленных, прижавшись к обочине, постепенно замедляя ход. С каждой стороны колонны шагало по три солдата с автоматами, еще двое обнаружились позади нее. Каранелли соскользнул с заднего сиденья сразу за их спинами. Штык-нож оказался между ребер фашиста через секунду. Второй успел повернуть голову к французу, но не автомат. Тяжелый кованый сапог раздробил ему челюсть, но прежде, чем упасть, он успел получить еще один удар — последний в его жизни. Потом Каранелли резко сместился влево и точными выстрелами уложил немецкую охрану с одной стороны. Промахнуться было трудно, до самого дальнего
