В действительности же Шонбахера было не так-то уж трудно понять. Его невозможно было любить, но понять можно. Делл понимал и не любил его, но в этот момент он был слишком занят, чтобы тратить время на анализ психологических трудностей своего крайне несимпатичного сообщника.
— Боюсь, у нас теперь совсем немного времени, — заметил он Пауэллу, и бывший морской пехотинец понимающе кивнул.
— Времени до чего? — забеспокоился Фэлко.
— До того, как они придут, — ответил чернокожий.
— Они обязательно придут. У них это может занять час или три, ну, самое большое пять, — предсказал Делл, — но они придут как пить дать. Они же не закроются в кладовке, только потому, что мы им пригрозили. Они нанесут ответный удар.
— Они всегда наносят ответный удар, — подтвердил Пауэлл.
— Да о ком, черт побери, вы говорите?
Делл вздохнул.
— Жеребчик, да о наших великих начальниках: многозвездных генералах и высокопоставленных штатских, которые нашептывают на ушко президенту советы по поводу таких важных решений, как сейчас, — объяснил он. — Они не привыкли, чтобы ими помыкали, и они не собираются сдаться пятерым зекам без хотя бы какой-то борьбы. У них колоссальная сила — военная мощь общей стоимостью двести — триста миллиардов долларов, и, как свидетельствует недавняя история, они без колебаний готовы пустить ее в ход, как только сочтут это оправданным.
— И к тому же они наверняка страшно рассвирепели, — заметил наемный убийца.
— Верно. Но они же не дураки, что бы про них ни говорили студенты-антивоенщики. Может, они и не самые башковитые в мире, но и не самые тупые. Они наверняка постараются придумать какую-нибудь подлянку — какой-нибудь фокус — и потом вдарят по нам со всей мочи.
— Вот почему нам нужны эти чертовы ключи! — заключил Пауэлл.
— Я прав, майор? — добавил он мгновение спустя. — Или ты просто не хочешь доверить нам эти ключи? Мы были хорошими сообщниками, когда помогли тебе сбежать из тюряги и залезть в эту «яму», но, может быть, теперь ты просто не хочешь подпустить нас к этим драгоценным ключам? Мы же просто-напросто банда уголовников, а ты…
— Заткнись! — прервал его бывший офицер САК.
— Майор отдал нам приказ…
— Я сказал: заткнись, Виллибой, и, если ты не знаешь, как это делается, я тебе покажу!
— Потом покажешь! — вмешался Фэлко. — Давай-ка доберемся до этих ключей.
Негр открыл было рот, но Фэлко не позволил ему продолжать препирательства.
— И ты свои возражения оставь на потом. Потом ты можешь хоть целый день не закрывать пасть — можешь произнести Геттисбергскую речь[38], можешь подражать птичьему пению — но потом, ладно?
Пауэлл вспыхнул, но сдержался и миролюбиво пожал плечами.
— О’кей, Ларри, теперь твоя очередь, — продолжал палач преступного мира. — Давай узнай шифр у своего дружка.
Делл пошел к спальному отсеку, откуда за ними наблюдал капитан Сэнфорд Таун.
— Ты в норме, Сэнди?
Соломенноволосый узник не ответил.
— С тобой все будет в порядке, — пообещал Делл. — Ты только не нервничай. И через пару деньков ты вновь окажешься дома в теплой постельке с женой. Через день-два все закончится, и мы разойдемся кто куда.
Таун сохранял молчание.
— Ты же слышал мой разговор с президентом, так? Все очень просто. Как в рекламе — только чуть-чуть наоборот. Плати сейчас — лети потом[39].
— Он на это не купится, Ларри, — отозвался Таун.
И тут молодой капитан заметил, как напряженно вытянулись лица у остальных.
— Ну конечно, ты же сам понимаешь, Ларри, что он на это не пойдет, — коварно продолжал Таун. — У тебя же достаточный опыт, чтобы это понимать. И зачем ты только их сюда затащил?
Делл угадал его тактику.
— Ого, наш капитан такой умный-умный!
— Ларри! — не унимался Таун, перейдя на доверительный шепот. — Ну зачем ты втянул их в эту авантюру? Ты ведь хочешь заключить сделку для себя?
Пауэлл и Шонбахер подозрительно уставились на Делла, а у Фэлко на лице возникло такое же удивленно-веселое выражение, с каким он прошил автоматной очередью полицейского ВВС и окно караульного помещения.
— Может, ты сможешь купить себе помилование, выдав их властям, — размышлял вслух Таун.
— Сэнди, ты мне начинаешь надоедать, — вздохнул бывший майор.
— Я считаю, что он просто пытается расколоть нашу группу, — рассудил Фэлко. — Как там это называется… разделяй и властвуй?
Делл кивнул.
— Он ужасно хитрый, Жеребчик, и ужасный патриот в душе!
— Черт, я и сам знаю наизусть первый куплет «Звездно-полосатого знамени» — но тут же бабки завязаны. И бабки немалые. И моя башка. Так что хорош трепаться, Ларри. Либо пусть он дает нам шифр, либо мы его уделаем так, что он волей-неволей нам его сообщит. Этот метод сработал с теми ублюдками из «универсала».
Человек с лицом кинозвезды покачал головой:
— Нет, с ним этот номер не пройдет.
— Он чего, фанатик? — удивился Фэлко.
— Хуже! Он генеральный сынок. Он и впрямь верит в мамочкин яблочный пирог[40], «Звезды и полосы»[41] и в овеянную славой честь американских ВВС. Герой с пеленок — вот каков наш Сэнди.
Чело наемного убийцы омрачилось.
— Я и не знал, что такие еще сохранились, Ларри! — пробормотал он.
Бывший зам. начальника разведки 168-го ракетного крыла указал пальцем на Тауна.
— Вот один из них. Их осталось не так-то много, но один из них перед тобой.
Фэлко повернулся к бывшему морскому пехотинцу.
— Да, — подтвердил Пауэлл, — такие есть. Я видал их во Вьетнаме. Они были готовы геройски умереть и кое-кому это удалось.
— А кто-то вернулся домой с Флотским крестом, — добавил Делл.
Чернокожий злобно взглянул на Делла, недоумевая, как тому удалось разнюхать про его медаль. Виллибой ведь никому из своих сообщников не рассказывал ни о Флотском кресте, ни о двух ранениях, за которые давали эту награду. Фэлко, увидев его гневное замешательство, все понял.
— Так у тебя есть Флотский крест? — спросил он восхищенно.
— Еще у меня плоскостопие и «форд» шестьдесят пятого года выпуска. Дальше?
Но Фэлко не унимался.
— Да ведь это не хухры-мухры, Вилли, Флотский крест!
Ну и гад же этот Делл, размышлял Пауэлл. Этот хитрожопый ублюдок готов на все, лишь бы показать свою пройдошливость.
— Ну, так что с ключами? — требовательно спросил он.
— Я думаю…
— А нельзя этот сейф вскрыть? — предложил Фэлко. — Может, у нас и времени уже нет для этих глубоких раздумий, может, в чемодане с инструментами найдется игрушка, которой можно воспользоваться?
— А может, этот сейф заминирован? — добавил бывший сержант.
Да, хоть он и злюка, этот Пауэлл, подумал Делл, но из всех самый башковитый.
— Может, нам лучше отсюда смотаться? — спросил вдруг Шонбахер.
— Заткнись, Харви! — ответил Делл.
— Не заткнусь! Я же слышал, что ты сказал. Правительство собирается прислать сюда войска, чтобы атаковать нас! Они готовят какую-то хитроумную затею. Они нас обложат здесь и выкурят!
— Никто нас не обложит!
— Я тебе не верю, Ларри! — с вызовом бросил насильник. — Они наверняка замысливают что-нибудь этакое… Говорю вам, давайте отсюда смотаемся, пока они не захватили нас врасплох!
— Ну, и как же мы это сделаем, Харв? — мягко спросил Пауэлл.
— Возьмем «универсал» ВВС. В этих мундирах и при благоприятном стечении обстоятельств мы сможем добраться до канадской границы за несколько часов. Это же всего каких-то сто пятьдесят миль. Мы сможем попросить у них политическое убежище — скажем, что мы протестуем против призыва в армию.
— Ты протестуешь против призыва, Жеребчик? — спросил Делл.
— Черт, нет, конечно, я же сказал тебе: я патриот! И я против Харви! — весело отозвался палач преступного мира. — Потому что он трус и дурак. Политических претензий к нему не имею. Он просто действует мне на нервы.
