историю человечества удалось постичь ее подлинный смысл».
В этот час, преклоняя колено в стенах великого собора, Галлоуэй возложил руки на свое Слово – потрепанный томик масонской Библии. Бесценная книга, как и все масонские Библии, состояла из Ветхого Завета, Нового Завета и неисчерпаемой сокровищницы масонских философских изречений.
И хотя прочесть текст Галлоуэй уже не мог, вступительное слово он знал наизусть. Это блистательное обращение повторяли на разных языках миллионы братьев по всему миру.
Текст гласил:
ВРЕМЯ – ЭТО РЕКА… А КНИГИ – ЛАДЬИ. ПЕСТРОЙ ФЛОТИЛИЕЙ ОНИ УСТРЕМЛЯЮТСЯ ВНИЗ ПО ТЕЧЕНИЮ, ЗАТЕМ ЛИШЬ, ЧТОБЫ, РАЗБИВШИСЬ, НАВЕКИ СГИНУТЬ В РЕЧНОМ ПЕСКЕ. И ТОЛЬКО НЕМНОГИЕ, ИЗБРАННЫЕ, ПРОХОДЯТ ИСПЫТАНИЕ ВРЕМЕНЕМ И ОСТАЮТСЯ В ВЕКАХ НА БЛАГО ГРЯДУЩИХ ПОКОЛЕНИЙ.
НЕ СЛУЧАЙНО ЭТИ КНИГИ ДОЖИЛИ ДО НАС, А ДРУГИЕ КАНУЛИ В НЕБЫТИЕ.
Декану Галлоуэю, как служителю веры, всегда казалось странным, что древние духовные тексты – самые изучаемые книги на земле, – по сути, вызывают больше всего непонимания.
«Эти страницы хранят удивительную тайну».
Вскоре настанет час, когда прольется свет, человечество наконец начнет постигать простую преобразующую истину древних учений… и совершит гигантский скачок вперед в понимании собственной достойной восхищения природы.
Глава 131
Винтовая лестница, своего рода хребет Монумента Вашингтона состоит из восьмисот девяноста шести ступеней, обвивающихся по спирали вокруг открытой лифтовой шахты. Лэнгдон с Соломоном шагали вниз. Профессор еще не опомнился от того, что Питер поведал в заключение их разговора на смотровой площадке.
«Роберт, в полый краеугольный камень этого обелиска отцы-основатели заложили один-единственный экземпляр Слова – Библии, которая ждет своего часа в темноте у подножия лестницы».
На очередном повороте Питер вдруг остановился и, взмахнув фонарем, высветил большой каменный медальон, вмурованный в стену.
«Что еще за…» Лэнгдон подскочил от неожиданности, увидев высеченный на медальоне рисунок.
Зловещая фигура в плаще, сжимая в руках косу, преклоняла колено перед песочными часами. Вытянутым пальцем простертой руки этот устрашающий персонаж указывал на большую раскрытую Библию, будто утверждая: «Ответ здесь!»
Окинув взглядом всю картину, Лэнгдон обернулся к Питеру.
Глаза наставника светились таинственным блеском.
– Поразмысли вот о чем, Роберт. – Внутри каменного колодца тут же пошло гулять эхо. – Как Библии удалось пройти сквозь все бури, тысячелетиями терзавшие человечество? Почему она до сих пор с нами? Занимательные истории с захватывающим сюжетом? Разумеется, не поэтому… но причина все же есть. Именно по этой причине христианские монахи посвящали жизнь толкованию Библии. Именно по этой причине мистики-иудеи и каббалисты штудируют Ветхий Завет. А причина, Роберт, в том, что страницы этой древней книги хранят поразительные тайны… непочатый край мудрых мыслей, дожидающихся, когда мы их оценим.
Лэнгдону доводилось слышать теорию, согласно которой в Писании имелся скрытый подтекст, завуалированный аллегориями, символикой и иносказаниями.
– Пророки сами предупреждают, – продолжал Соломон, – что будут излагать свои откровения языком шифров. В Евангелии от Марка сказано: «Вам дано знать тайны… но услышите вы их в притчах». Книга Притчей гласит о словах мудрецов и «загадках их», Послание к Коринфянам проповедует «премудрость тайную, сокровенную». Евангелие от Иоанна предполагает «открывать уста в притче и произносить гадания из древности».
«Гадания из древности…» – мысленно повторил Лэнгдон, помнивший это странное выражение из Книги Притчей и семьдесят седьмого псалма. «Открою уста мои в притче и произнесу гадания из древности». Лэнгдон знал, что на самом деле ничего странного здесь нет, под «гаданиями» подразумевались неясности, подлинный смысл которых ускользал от понимания.
– А если у тебя еще остались сомнения, – продолжал Питер, – то Послание к Коринфянам открыто признает, что в притчах содержится два смысловых уровня – «молоко для младенцев и мясо для взрослых». «Молоко» – легко усваиваемый поверхностный смысл для незрелых умов, а «мясо» – подлинный, доступный лишь умам окрепшим.
Питер направил фонарь вверх, вновь высвечивая закутанную в плащ зловещую фигуру, направившую указующий перст на Библию.
– Я понимаю, Роберт, что ты скептик, но все же задумайся. Если в Библии нет никакого скрытого смысла, почему лучшие умы в истории – включая светил Королевского научного общества – изучали ее с таким рвением и усердием? Сэр Исаак Ньютон написал бесчисленное множество трактатов, пытаясь докопаться до истинного смысла Библии, и в их числе трактат 1704 года, где ученый признается, что ему удалось извлечь из священного текста научные факты!
Об этом Лэнгдон знал.
– Или возьмем сэра Фрэнсиса Бэкона, – предложил Питер. – Выдающийся ученый, которого король Яков нанял создать авторизованный перевод Библии, пришел к твердому убеждению, что в Писании зашифрован скрытый подтекст, и составил собственные шифры, которые изучаются по сей день. Тебе известно, разумеется, что Бэкон состоял в ордене розенкрейцеров и написал сборник «О мудрости древних». – Питер улыбнулся. – Даже поэт-иконоборец Уильям Блейк, и тот намекал, что надо читать между строк.
Лэнгдон догадался, какое стихотворение имеется в виду:
– Европейскими учеными дело не ограничилось, – ускоряя шаг, продолжил Питер. – Именно здесь, Роберт, в сердце зарождающегося американского государства, наши мудрые отцы-основатели – Джон Адамс, Бенджамин Франклин, Томас Пейн – в один голос предостерегали от буквального прочтения Библии. Томас Джефферсон, например, настолько был убежден в существовании скрытого смысла, что вырезал со страниц Писания все сверхъестественное и скомпоновал собственную Библию, «сокрушив искусственные нагромождения и оставив лишь подлинную основу».
Лэнгдон знал и об этом. Джефферсоновская Библия, издававшаяся до сих пор, сохранила всю спорную правку – например, в ней отсутствовало непорочное зачатие и воскресение Христа. Невероятный факт: в первой половине девятнадцатого столетия существовала традиция вручать Библию Джефферсона всем новоиспеченным конгрессменам.
– Питер, знаешь, это все очень интересно, и я понимаю, насколько велик был соблазн для ярчайших умов искать в Библии скрытые подтексты, но логика от меня все же ускользает. Любой лектор подтвердит: невозможно учить иносказаниями.
– Что, прости?
– Учителя учат, Питер. Мы изъясняемся прямо и открыто. Зачем же было пророкам – величайшим учителям в истории человечества – затуманивать смысл своих слов? Если они хотели изменить мир, к чему было шифровать откровения? Отчего нельзя было выразиться четко и ясно, чтобы все поняли?
Питер удивленно оглянулся, продолжая спускаться.
– Роберт, Библия не открывает потаенный смысл кому попало по той же самой причине, по какой держались в секрете Школы Мистерий. По этой же причине неофитов сперва проводили через церемонию посвящения и лишь потом допускали к изучению древней мудрости. И по этой же причине ученые Невидимого колледжа не делятся своими познаниями с посторонними. Эта информация наделена силой, Роберт. О Мистериях древности нельзя кричать на каждом углу. Мистерии – это пылающий факел, который в руках мастера озарит путь, а в руках безумца спалит всю землю дотла.
Лэнгдон остановился как вкопанный.
«Что он такое говорит?»
– Питер, я же вел речь о Библии. При чем тут Мистерии древности?
Питер обернулся.
– Разве ты сам не понял? Библия и Мистерии – это одно и то же.
Лэнгдон смотрел на него в замешательстве.
Соломон помолчал, давая другу осмыслить услышанное.
– Библия – это один из источников, сохранивших Мистерии в веках для передачи потомкам. Тайна распирает ее изнутри и неудержимо рвется наружу. Разве не видишь? «Гадания из древности» – это голос наших предков, которые шепотом, на ухо, делятся с нами своей сокровенной мудростью.
Лэнгдон молчал. Он привык считать Мистерии древности чем-то вроде самоучителя, объясняющего, как поставить себе на службу скрытые резервы разума. Рецепт личностного апофеоза. Профессор всегда скептически относился к могуществу Мистерий, поэтому согласиться, что Библия содержит ключ к их древним тайнам, было выше его сил.
– Питер, Библия и Мистерии древности противоречат друг другу по всем статьям. Мистерии уверяют, что бог внутри нас… что человек – сам себе бог. А Библия возносит Господа в небеса, оставляя человеку удел беспомощного грешника.
– Да! Именно! В самую точку! Как только человек отделил себя от Господа, утратился подлинный смысл Слова. Голоса древних мастеров потонули в гвалте перекрикивающих друг друга самопровозглашенных адептов, утверждающих, что лишь они толкуют Слово правильно и что истинное Слово написано на их языке, и больше ни на каком другом.
Не прерывая объяснений, Питер продолжал спускаться.
– Роберт, мы оба знаем, что древние пришли бы в ужас, узнав, как исказили их учения, как религия обернулась платным пропускным пунктом на небеса, как воины маршируют на бой в полной уверенности, что Господь благословил их на правое дело. Мы утратили Слово, и все же его подлинный смысл по- прежнему перед нами, только руку протяни. Оно живет во всех дошедших до нас текстах – от Библии до «Бхагавад Гиты», Корана и прочих. И все они с почтением возлагаются на масонский алтарь, потому что масоны в отличие от остального мира понимают: каждый из этих текстов, хоть и на свой лад, тихо нашептывает одну и ту же истину. – Голос Питера зазвенел от переполнявших его чувств. – «Разве не знаете, что вы боги?»
Лэнгдона поразило, как часто им сегодня попадается на пути эта знаменитая цитата. Он размышлял над ней во время беседы с Галлоуэем, а до этого в Капитолии, когда рассказывал об «Апофеозе Вашингтона».
Питер понизил голос до шепота.
– Будда изрек: «Ты сам бог». Иисус учил, что «Царствие Небесное в нас самих» и даже обещал: «Дела, которые творю я, и вы сотворите, и больше сих
