Мясорубка для маленьких девочек

ЯРМАРКА КРИМИНАЛА

Сойдя с поезда, я прочел на плакате: XXXIX ЯРМАРКА КРИМИНАЛА в Сен-Назере. Тридцать девять лет назад я еще и на свет-то не родился. И, похоже, мир тогда был совсем другой. Местные ветераны рассказывают, что прежние ярмарки и теперешние — небо и земля.

Отложив на потом два-три дельца, которые меня тут ждали, я решил соблюсти ритуал и прошелся по стендам, разглядывая их в поисках сюрпризов и новинок.

В этом году они разместили Наемных убийц в шикарном свежеотделанном павильоне. Около пятидесяти стендов, выстроенных в ряд, предлагали услуги этой бравой корпорации по тщательно разработанному прейскуранту. Похоже, сюда съехались все наши профи: я заприметил пять-шесть знакомых лиц среди важняков. Вокруг теснились зеваки, глазея на звезд, которые, рассевшись в креслах, потягивали бухло. Я приценился к тому-сему, просто так, из чистого любопытства. Ну и ну: полтора десятка косых, не меньше, чтобы замочить какую-нибудь мелочь пузатую, а при серьезном заказе, на важную шишку, цены вообще зашкаливают! В наши дни VIР может обойтись в полсотни тонн, включая побочные расходы. Профи помельче напоминают шестерок из какого-нибудь фильма Лотнера; они только начинают свою карьеру и сбивают цены, лишь бы оправдать аренду стендов. Кушать-то всем хочется.

Я прошел в павильон Алиби, повидать кое-кого из дружков. За пять кусков здесь можно подобрать себе вполне сносное ложное свидетельство, но и в этой области конкурентов хоть отбавляй. С одной стороны, солидные фирмы, ювелирная работа, клиента «ведут» с первой же минуты совершённого преступления до первого дня следствия. И плюс к тому с гарантийным постобслуживанием в случае суда присяжных. Но тут же, рядом, толкутся свидетели, что называется, «с улицы» — эти под присягой заявят, что провели вечер с кем угодно, а расколются на первом же допросе. Господи, какое убожество!

Затем я прогулялся по аллее Интеллектуалов. Детальная разработка планов в любом жанре: налеты на банки, ограбления почтовых поездов, хищение документов. Тут вам организуют налет «под ключ», отлаженный по секундам, с чертежами и любым обслуживающим персоналом — водителями, грузчиками, осведомителями и так далее. Из соображений престижа они пригласили Рональда Биггса, гениального грабителя почтового поезда Глазго—Лондон. Правда, на пресс-конференции он высказывался довольно скупо. Приятно было видеть его в такой отличной форме.

Потом я перекусил в аллее Скупщиков краденого. Укрывательство любой добычи. От Ван Гога до авторадиол. Публика толпилась вокруг ювелира, который выставил на аукцион жемчужное колье, принадлежавшее, по его словам, Глории Свенсон.[4] Пройдя несколько шагов, я наткнулся на моего дружка Джереми, последнего европейского Леонардо. Его фальшивая пятидесятитысячная купюра навсегда останется в анналах истории, но фортуна отвернулась от него из-за «Паскаля»,[5] который не успел как следует просохнуть. Он посетовал на текстуру современной бумаги и признался, что в случае с «Паскалем» его время поджимало. Фальшивое бабло больше никого не интересует, пожаловался он. И теперь, чтобы не терять квалификацию, ему приходится рисовать удостоверения личности и кредитки. Грустно было слушать его. Какой талант пропадает…

Арсенал я прошел почти бегом — не люблю тамошний народец. Но все же не устоял перед языкастым коробейником, который демонстрировал маленькую такую игрушечку с бритвенными лезвиями — она их метала на добрый десяток метров. «Дамы и господа! Покупайте бритвометатели, гарантия и инструкция по использованию прилагаются, плюс подарок — не одна и не две, а целых три коробочки дополнительных зарядов, и все за сто кусков! Спешите, спешите, не упускайте свой шанс!»

В книжном отсеке я соблазнился и купил «Учебник шантажиста» с автографом автора. Мне подумалось, что это должно быть занятное чтение.

Встречу с «белыми воротничками» — продажными адвокатами и «черными» бухгалтерами — я отложил на завтра. Подскочил к себе в отель, принял душ и надел смокинг для торжественной вечерней тусовки и вручения золотых «Дерринджеров». Ибо в этом году я впервые выступал фаворитом в своей категории.

Я увидел ее, выходя из номера. Попытался зажмуриться, но было уже поздно. О этот горящий взгляд Медузы, этот манящий голос сирены! И тело Калипсо, и репутация, затмевающая репутацию Цирцеи! В общем, я, злополучный Улисс, понял, что угодил во все ловушки разом. У меня пошла крутом голова и начался озноб в тот миг, когда она спросила: «Увидимся сегодня вечером или?..»

Ужин длился бесконечно. К счастью, я увидел красотку-вамп через два столика от себя; она бросала на меня убийственные взгляды. Наконец пришел торжественный миг: распорядитель объявил о начале церемонии, и вереница герлз осчастливила нас бородатым номером «Казино де Пари», якобы поставленным когда-то Лакки Лючано. Потом вручили золотые «Дерринджеры» лучшему киллеру и лучшему налетчику. Короткая паника случилась в тот момент, когда объявили имена соискателей на титул лучшего террориста: в глубине зала взорвалось ведерко из-под шампанского, и троих конкурентов, которым пришла в голову богатая мысль собраться вместе за одним столом, разнесло в пыль. Что испортило весь эффект — какой же триумф без саспенса! Победитель встал с места, чтобы получить свой трофей, даже не дождавшись, когда вскроют конверт.

Оставалось вручить два последних «Дерринджера». У меня заколотилось сердце. Стать первым в своей категории… Да и она, в своей, была на десять голов выше трех остальных соискательниц.

Поздно ночью мы с ней сошлись в моем номере, чтобы отметить триумф бутылкой Dom Perignon. Наши «Дерринджеры», мой и ее, сверкали, лежа рядышком.

— Интересно, какое ощущение испытывает лучшая роковая женщина года? — спросил я.

— Приятное. Но я это заслужила. Мне пришлось здорово потрудиться для победы. В этом году в моем активе два банкира-самоубийцы и министр-утопленник. Против меня не устоят даже самые крутые. Ну а вы?

— О, я… Я совсем и не ожидал, что меня наградят, — заявил я лицемерно. — Серийные киллеры не думают о таких отличиях, знаете ли…

— А вы на ком специализируетесь?

— На женщинах, исключительно на женщинах. И чем более желанными они мне кажутся, тем более отточенной бывает моя работа.

Ее взгляд опаляет меня. Но руки мои еще не дрожат.

Мы оба знаем, что завтра утром из этой комнаты выйдет живым только один из нас.

А пока стоит ночь, и у каждого из двоих еще есть шанс.

ОБРАТНЫЙ ВХОД ЗАПРЕЩЕН

— Балкон?

— Нет, партер.

Я выбрал не колеблясь, так, словно чувствовал, что на этот раз ноги не донесут меня до балкона. Стайка мальчишек, возбужденных афишей, промчалась мимо, толкнув меня на бегу, и ринулась вверх по лестнице, ведущей в бельэтаж. При виде того, как они резво прыгают через ступеньки, я и сменил решение; кассир обменял мой зеленый билетик на голубой, и я медленно пополз наверх. Не скажу, что хотел этим что-то доказать себе. Просто так было нужно, вот и все. Добравшись до цели, я почти с гордостью оглянулся, чтобы оценить пройденный путь, и от этого зрелища у меня слегка закружилась голова; я прочел надпись на табличке: «Лицам, покинувшим зал во время сеанса, обратный вход запрещен». Билетер надорвал мой билетик и указал на дверь в зал; мне очень хотелось сказать ему, что я проходил в эту дверь задолго до его рождения, но я только улыбнулся и поблагодарил. Перед тем как войти, я обвел взглядом бар, колонны, ангелочков, держащих светильники, кариатид. Правда, эти последние ничего не подпирают, но я всегда называл их именно так.

Подходя к креслам бельэтажа, я испугался: вдруг мое место уже занято? Но кому придет в голову засесть в четвертом или пятом ряду, возле откидного стульчика, когда зрителей раз, два и обчелся? Уж конечно, не троице мальчишек, которые устроились в первом ряду, чтобы швырять попкорн на головы зрителей в партере. Итак, я расположился на месте № 158, позаботившись оставить свободный проход любому желающему занять № 159. Именно его, а не какое-нибудь другое.