Едва фон Цантар коснулся собственного изображения, как громадная мозаика раздвинулась, и они попали в личные апартаменты суммуса сапиенса.
— Следуй за мной и не задавай никаких вопросов, — распорядился он.
Джено с интересом взирал на стены и непонятные предметы, украшавшие деревянные столики с инкрустацией и прочую мебель.
В глубине стояла большая роскошная кровать, а в самом углу, у окна, Джено заметил высокую узкую белую дверцу. На ее круглой ручке были выгравированы какие-то надписи, которые мальчику не удалось прочитать. На полу на мягких коврах было разбросано множество шелковых подушек.
Остановившись посреди комнаты, суммус велел мальчику сесть на большую и мягкую зеленую подушку.
— Вижу, тебя заинтересовала белая дверь? — спросил он.
— Да, она странная, — ответил Джено, не ожидавший этого вопроса.
— Даже не спрашивай, что за ней. Бесполезно! — заявил суммус, зажигая привычную Сигахрому.
Юный Астор Венти интуитивно почувствовал, что Ятто прибег к этой провокации, чтобы подогреть его любопытство. И оказался прав. За белой дверью находилось его тайное убежище. Место, которое мог посещать только он. Ни мисс О’Коннор, ни Пило Магический Росток там никогда не бывали. Эта дверь вела в секретные места Аркса, не обозначенные на карте.
Неожиданно белая дверца распахнулась, и в комнату вошел опечаленный Рене. Он только молча кивнул, приветствуя их, и совершенно неподвижно остался стоять в углу.
Фон Цантар улыбнулся и, повернувшись к Джено, сказал:
— Рене — мой любимый и самый талантливый ученик. Он беспрекословно выполняет все мои распоряжения, даже если и думает совсем иначе. Он мне верен. Кто знает, возможно, тебе, мой дорогой Астор Венти, когда-нибудь удастся превзойти его.
Джено не отважился что-либо сказать. Он лишь бросил отчаянный взгляд на мальчика в золотой тунике и подумал, что тот никогда не поможет ему отыскать его родителей. Рене будто окаменел, он стоял на том же месте с застывшим взглядом и напоминал мраморную статую. Джено решил, что это дело рук Ятто. Сила мысли суммуса была такова, что никто никогда не пытался пойти против его воли.
— Я Абсолютное Добро. Ты должен повиноваться мне! — произнес Ятто, возвышаясь над сидящим Джено, которому пришлось повернуть голову, чтобы смотреть ему в лицо.
— Повиноваться вам? Вы похитили моих родителей и вот уже одиннадцать лет держите их в заточении. Почему мне не дозволено иметь папу и маму? — Юный Астор Венти пытался придать голосу твердость и не позволить чувствам овладеть собой.
— Если ты будешь молодцом… — Глаза фон Цантара стали белыми, как у мертвеца.
Джено надеялся, что Рене хоть как-то отреагирует на происходящее. Но мальчик в золотой тунике даже пальцем не шевельнул.
Суммус казался настоящим чудовищем. Джено протянул к нему руки:
— Они больше не изготавливают Клонафорт. И никому ничего не расскажут, и я тоже…
— Ты? Ты уже и так слишком много знаешь. К тому же Клонафорт течет у тебя в крови. Ты предназначен судьбой мне. МНЕ! А чтоб ты понял, что я не злой, я предоставлю тебе возможность снова обнять Пьера и Коринну. НО ПРЕЖДЕ ТЫ ДОЛЖЕН НАЙТИ ИХ! — Глаза суммуса поменяли цвет и стали фиолетовыми, серое облако образовалось у него над головой. Джено почувствовал, что силы покидают его.
— Почему вы не можете привести их сюда? Почему я должен отыскать их? — От волнения мальчик начал задыхаться.
Фон Цантар снова прикурил Сигахрому и выпустил дым в лицо Джено.
— Твой разум должен помочь тебе отыскать их. Покажи мне, какая сила в тебе заложена. Я суммус сапиенс, и я имею право знать, сможешь ли ты, ничтожный комар, это сделать.
Ятто намеревался продемонстрировать, как мысль может контролировать и изменять реальность. Он сложился, как лист бумаги, словно тело его было без костей. Завертев головой, внезапно выпрямился, надул грудь и выдохнул на циновки, по которым пошли волны, как по воде. Потом, сделавшись сильным и свирепым, поднял руку, демонстрируя перстень. Именно в этот момент лучи ярчайшей красной лампы пронзили Джено в грудь, и его обожгло огнем. Он трижды кашлянул и, хотя был охвачен паникой, набрался храбрости и умудрился выдавить из себя еще несколько слов:
— Асторы Венти были обыкновенной семьей, такой же, как и все остальные. Мы нормальные.
— Нормальные? А что, по-твоему, значит «нормальные»? Магипсия — это не шуточки. Это образ жизни, которую должны вести все те, кто обладает ментальным дарованием. Никогда не забывай об этом, — жестко сказал фон Цантар.
Хотя Блокирующее слово действовало, Джено почувствовал, что теряет душевное равновесие. В голове у него все перепуталось, ему захотелось, чтобы вся эта история как можно скорее закончилась.
Садистски улыбнувшись, суммус велел Рене вернуться к своим упражнениям в медитации. Так и произошло: мальчик снова открыл белую дверцу и закрыл ее у себя за спиной, даже не удостоив бедного Джено взглядом.
Дым сигары, запах благовоний, голос Ятто и сама по себе комната приводили Астора Венти в еще больший испуг.
— Я устал, — вдруг сказал он. — Мой разум совсем не силен. Не думаю, чтобы в моей крови тек Клонафорт. Я ни на что не гожусь.
— Ты боишься? — спросил немец, выдыхая ему в лицо новую порцию дыма.
— Вот уже одиннадцать лет внутри меня живет страх. Я боюсь одиночества. Я боюсь, что меня никто не любит… — Слова, бесконтрольно вырывавшиеся у мальчика, словно разбивались о камень.
— Любовь? М-да… понимаю… любовь родителей, которых у тебя не было. В Арксе сантименты не берутся в расчет. Твоя дорогая Крикен не испытывает к тебе ни любви, ни дружбы. Она использовала тебя для борьбы со мной. Но в конце концов проиграла. Она бежала, потому что поняла, что никогда не сможет занять мой пост, — произнес фон Цантар, желая окончательно лишить мальчика уверенности в себе.
— Хоть Джено и чувствовал себя потерянным в этом незнакомом мире, у него неожиданно возникло ощущение, что на самом деле это Ятто задумал заговор против мадам. Чтобы выяснить правду, Джено решил задать провокационный вопрос, надеясь, что суммус попадется на удочку:
— Она правда сбежала, потому что причинила Аноки вред?
— Конечно. Она погубила Красного Волка, чтобы устроить волнения. Но потом поняла, что не сможет бороться со мной. Мне известны все тайны магипсии. Если ты окажешься способным, я обучу и тебя. — Суммус завис в метре над полом и стал летать по воздуху, заставляя подниматься столы и подушки.
Он направил взгляд на хрустальную вазу, стоявшую на длинной низкой скамье, и из нее заструился черный дым, принявший форму сначала змеи, потом дракона и, наконец, чудовищного младенца. Дым раздвоился, словно невидимый меч разрубил его пополам. Неожиданно страшная картина исчезла, и все в комнате стало как прежде.
— Магия и энергия, разум и воля. Это все, что нужно, чтобы управлять реальностью, — сказал Ятто, положив конец своим отвратительным медиумическим опытам. Он опустился на ковер, ткнул в Джено пальцем: — У тебя осталась всего неделя до интерканто. Смотри, не разочаруй меня. Используй все свои способности. Покажи мне, что умеешь делать. И возможно… кто знает… я и позволю тебе снова обнять родителей.
Лживый и коварный Верховный мудрец Аркса шантажировал юного Астора Венти. Но мальчик уже понял, что разум и сила Ятто несовершенны. Ему до сих пор ничего не известно ни об Аноки, ни о скором возвращении мадам Крикен. Значит, сокол был прав. Единственное, что оставалось суммусу, — это поддерживать воцарившееся в Арксе Ментисе безумие.
Пока Джено размышлял, послышался шелест крыльев. Это был Руа.
Астор Венти не мог понять, откуда он взялся. Полет сокола был коротким. Руа опустился на плечо суммуса и открыл клюв, словно бросая Джено вызов. Его лапы не были испачканы кровью, а крылья сияли, как солнце.
«Но почему? Значит, он… он тоже на стороне Ятто?.. Не на моей?.. — ужаснулся юный антей и поднялся с зеленой подушки.
Суммус слегка погладил золотое оперение птицы и высокомерно посмотрел на Джено.
