Барбоска тоже со своими прощался. Петуху Косте сказал:
— Ну, старик, действуй тут, как договорились.
А перед самым уходом не забыл и хозяина.
Дед Юрий был хороший хозяин, только вот лаять не умел и собачьего языка не понимал. Но всё равно Барбоска прогавкал ему:
— Прости, если что не так… Не балуйся без меня…
В самый полдень, когда солнышко стояло высоко-высоко над рощей, путешественники выбрались за калитку.
Улица встретила их тишиной. У самого забора, где оставалась полоска тени, дремали, спрятав под крылья головы, крикливые гуси. Барбоска знал, что с этими птицами шутить нельзя, и быстренько прошмыгнул мимо. Дальше скучал забытый Дениской трёхколёсный велосипед.
Давно хотелось Акуле прокатиться на велике, можно было сейчас, всё равно никого не видно, да некогда.
Дремали у тротуара телята. Не проезжал и автобус. Наверное, тоже спал в своём гараже, пережидая жару. Даже ни одна собака не облаяла Барбоску и Акулю до самого переулка.
В общем, путешествие началось удачно.
За переулком ветер дохнул на путников самыми разными запахами. И травами запахло, и цветами, диким луком и болотцем, где жили лягушки. Сырой тропинкой и птицами. Барбоска даже растерялся. Он нюхал то воздух, то землю и готов был сразу броситься и по следу мышки, и на запах куликов у болотца, хотелось ещё поискать гнездо перепёлки, которое, ну точно, где-то совсем рядом.
Полудница погладила Барбоску, успокоила.
— Ищи след, ищи, — сказала она.
— Акуля, — заскулил пёс, — можно я только минутку мышей погоняю или к куликам подкрадусь?..
— Ох, Барбоска, Барбоска, некогда нам. Лес-то вон как далеко, когда ещё дойдём.
Пёс потряс ушами, отгоняя свои желания, и стал принюхиваться, отыскивая запах следов Икиного брата и его приятелей-рыбаков.
С тех пор как мальчишки ходили на рыбалку, прошло уже несколько дней, и Барбоска еле-еле нашёл их следы.
— Акуля! Не отставай! — позвал он и припустил по следам. Он старался не замечать посторонние запахи. Но как их не заметишь? Вот бычок совсем недавно тропинку перешёл. Где же он? Да вон, пасётся в густой траве. Полаять бы на него для порядка, только некогда. «Облаю, когда будем возвращаться», — решил пёс.
Так они то бежали, то шли. На поляне, усыпанной цветущими саранками, Барбоска не удержался и побежал по следам мышей. Полудница спорить не стала, а подождала его в тени старой ивы. Потом опять пёс взял след, и они двинулись дальше.
И тут где-то на половине дороги спутал Барбоска следы. Мальчики, когда возвращались с рыбалки, как раз в этом месте разбаловались, начали гоняться друг за другом. Барбоска по их следам кинулся в одну сторону, потом в другую, запутался и побежал не к лесу, а назад к речке.
Пробежали они немного, Акуля засомневалась:
— Ой, Барбоска, не туда мы идём! Видишь, впереди дома?
Но пёс настоял на своём:
— Ты, Акуля, в огородных делах понимаешь, и я в них не лезу. А я в следах разбираюсь, и ты мне не мешай!
Бегут они, бегут, только скоро и проводник Барбоска остановился. Видит, а у дороги бычок пасётся, тот, которого он хотел облаять на обратном пути.
— А ты как сюда попал? — гавкнул на него пёс. Посмотрел на него бычок, ничего не промычал в ответ, нагнулся и принялся опять щипать траву.
— О-хо-хонюшки! — вздохнула Акуля. — Так мы с тобой, Барбоска, опять к скамейке у калитки деда Юрия выйдем. Давай думать, что делать дальше. Или домой нам возвращаться, или Спиридона искать…
Новое платье Акули
Отправились в дальний путь Акуля и Барбоска, и остался главным на весь огород пугало Игнат. И до этого все уважали Игната, а тут каждый старался показать ему своё расположение. Шагал мимо, осторожно переступая мягкими лапами, Нестор. Остановился, промяукал:
— Моё вам почтение, уважаемое пугало, — и пошёл дальше — скворцов подразнить.
Акуля обещала долго не задерживаться. Часов у Игната не было, время он определял по своей тени. В середине дня она показывала на курятник петуха Кости. Тогда и ушли путешественники. Потом тень дошла до свёклы, значит, прошло полчаса. А теперь тень миновала репку. Час прошёл. «Наверное, добрались до лешака Акуля с Барбоской», — подумал Игнат.
А путники как раз отдыхали на тропинке рядом с бычком. Отдыхали и решали, домой ли возвращаться или всё-таки искать Спиридона. Подумать было о чём. Дед Юрий, наверное, уже давно своего пса хватился. Значит, пора домой. И полуднице без платья больше нельзя. Как тут вернёшься?
Наконец Барбоска решительно гавкнул:
— За мной, Акуля! — и побежал к лесу.
Когда тень Игната показывала на грядку морковки, полудница и пёс добрались наконец до опушки леса.
— Отдохнём, — предложила бабушка полудница, но Барбоска, чтобы не потерять в лесу след, кинулся по нему.
— Барбоска, Барбоска! — зря звала Акуля, пёс скрылся в зарослях.
Полудница не побежала за ним. Там в чаще можно и заблудиться, а Барбоска никуда не денется — прибежит.
Скоро и правда напролом через кустарник выскочил Барбоска.
— Ав! — пролаял он. — Ав! Нет в лесу никакого Спиридона!
— Енто как так нет? — огорчилась полудница. — Хорошо ли ты искал?
— Я же, Акуля, по следам шёл. Следы в лесу все сохранились. Мальчишки там костёр жгли. Сучки собирали. Траву потоптали.
— Ну а что ты ещё видел?
— Ива растёт, — начал вспоминать пёс. — Большущий пень стоит, и всё…
— Ой, Барбоска! Ты просто молодец! Побежали скорей к этому пню!
Через несколько минут Барбоска вывел бабушку к старому пню.
— Здравствуй, Спиридон! — бросилась к нему Акуля. — Ты всё такой же! Не стареешь! Если бы бороду подстричь, так совсем бы молодцом казался. Хотя она, борода-то, у тебя и у маленького росла, такая же зелёненькая. Енто сколько же годков тебе нынче? Тоже, наверное, как и мне, сколько-то с половиной? А письмо твоё я получила…
Тут Акуля остановилась, чтобы дать лешаку время подумать. А раздумывал он всегда ровно час и уж только потом отвечал.
Акуля присела напротив Спиридона, а Барбоску отпустила побегать. Пёс обрадовался, гавкнул и умчался к реке.
Пока Спиридон думал, Акуля отдохнула, осмотрела лешака, не ползают ли по нему гусеницы и жучки, и прошлась по лесу. Тут на неё выскочил заяц Тишка.
— Стой, бесстыдник! — остановила его Акуля. — А ну признавайся, где мой сундучок?
— Да я что, я ничего, — залепетал Тишка. — Если Спиридон велит, я покажу.
— Пошли, пошли к Спиридону. Он как раз сейчас заговорит.
Вовремя полудница это сказала. Только они подбежали к лешаку, как он заскрипел:
— Ась?.. Да это же ты, Акуля… Правильно говоришь, не старею я — все некогда. А бороду зачем трогать. Ее бабочки любят. Даже махаон прошлым летом на ней сидел. Во как!.. А годов мне много. Может, и правда сколько-то с половиной… Получила, значит, письмо. Не обманули воронушки, отнесли.
Тут лешак закашлялся и замолк. И неизвестно, скажет еще что-нибудь или наговорился. Подождала немного Акуля — молчит ее приятель. Тогда она лешаку самое главное высказала:
— Что же ты, Спиридон, сундучок мой велел утащить?
Видишь, платье мое износилось и в огород выйти не в чем. А в сундучке другое платье… Скажи Тишке, пусть принесет сундучок. А я еще когда-нибудь тебя навещу. Теперь мы с Барбоской дорогу знаем…
Сказала это Акуля и замолчала. Опять надо было ожидать ровно час.
За этот час тень Игната уползла с грядки морковки в борозду, а сам Игнат начал беспокоиться. Пора уже вернуться полуднице с Барбоской, а их все нет.
Сердитый и озабоченный ходил по двору дед Юрий. Он варил борщ и оставил псу целую миску костей, а Барбоска куда-то убежал. Дед Юрий выходил на улицу, высматривал там свою собаку, звал пса в огороде, но Барбоска не отзывался.
— Отчего, отчего наш хозяин такой сердитый? — спрашивала одна курица у другой.
