— Еженедельные отчеты. — Мидж улыбнулась, помахивая пачкой документов. — Вам нужно проверить, как это выглядит.
Бринкерхофф окинул взглядом ее фигуру.
— Отсюда выглядит просто отлично.
— Да ну тебя, Чед, — засмеялась она. — Я гожусь тебе в матери.
«Могла бы не напоминать», — подумал он. Мидж подошла к его столу.
— Я ухожу, но директору эти цифры нужны к его возвращению из Южной Америки. То есть к понедельнику, с самого утра. — Она бросила пачку компьютерных распечаток ему на стол.
— Я что, бухгалтер?
— Нет, милый, ты директорский автопилот. Надеюсь, не забыл.
— Ну и что мне, прожевать все эти цифры? Она поправила прическу.
— Ты же всегда стремился к большей ответственности. Вот она.
Он печально на нее посмотрел.
— Мидж… у меня нет никакой жизни.
Она постучала пальцем по кипе документов:
— Вот твоя жизнь, Чед Бринкерхофф. — Но, посмотрев на него, смягчилась. — Могу я чем-нибудь тебе помочь, прежде чем уйду?
Он посмотрел на нее умоляюще и покрутил затекшей шеей.
— У меня затекли плечи. Мидж не поддалась.
— Прими аспирин.
— Не помассируешь мне спину? — Он надулся. Мидж покачала головой.
— В «Космополитене» пишут, что две трети просьб потереть спинку кончаются сексом.
Бринкерхофф возмутился.
— У нас ничего такого не случалось.
— Вот именно. — Она едва заметно подмигнула. — В этом все и дело.
— Мидж…
— Доброй ночи, Чед. — Она направилась к двери.
— Ты уходишь?
— Ты же знаешь, что я бы осталась, — сказала она, задержавшись в дверях, — но у меня все же есть кое-какая гордость. Я просто не желаю играть вторую скрипку — тем более по отношению к подростку.
— Моя жена вовсе не подросток, — возмутился Бринкерхофф. — Она просто так себя ведет.
Мидж посмотрела на него с удивлением.
— Я вовсе не имела в виду твою жену. — Она невинно захлопала ресницами. — Я имела в виду Кармен. — Это имя она произнесла с нарочитым пуэрто- риканским акцентом.
— Кого? — спросил он чуть осипшим голосом.
— Кармен. Ту, что работает в столовой.
Бринкерхофф почувствовал, как его лицо заливается краской. Двадцатисемилетняя Кармен Хуэрта была поваром-кондитером в столовой АН Б. Бринкерхофф провел с ней наедине несколько приятных и, как ему казалось, тайных встреч в кладовке.
Мидж злорадно подмигнула.
— Никогда не забывай, Чед, что «Большой Брат» знает все. Большой Брат? Бринкерхофф отказывался в это поверить.
Неужели Большой Брат следит за тем, что делается в кладовке?
«Большой Брат», или «Брат», как его обычно называла Мидж, — это аппарат «Сентрекс-333», размещавшийся в крохотном, похожем на подсобку кабинетике рядом с директорскими апартаментами. «Большой Брат» был частью мира, в котором царила Мидж. Он получал информацию со 148 камер кабельного телевидения, 399 электронных дверей, 377 устройств прослушивания телефонов и еще 212 «жучков», установленных по всему комплексу АНБ.
Директора АН Б дорого заплатили за осознание того факта, что двадцать шесть тысяч сотрудников не только огромная ценность, но и источник больших неприятностей. Все крупные провалы в сфере безопасности в истории агентства происходили внутри этого здания. В обязанности Мидж как эксперта по обеспечению внутренней безопасности входило наблюдение за всем, что творилось в стенах АНБ… в том числе и в кладовке столовой агентства.
Бринкерхофф поднялся со своего места, словно стоя ему было легче защищаться, но Мидж уже выходила из его кабинета.
— Руки на стол, — бросила она через плечо. — Когда я уйду, пожалуйста, никаких глупостей. И у стен есть глаза.
Бринкерхофф опустился на стул, слушая, как стук ее каблуков затихает в конце коридора. По крайней мере Мидж не станет болтать. У нее есть и свои слабости. Она ведь и сама кое-что себе позволяла: время от времени они массировали друг другу спину.
Мысли его вернулись к Кармен. Перед глазами возникло ее гибкое тело, темные загорелые бедра, приемник, который она включала на всю громкость, слушая томную карибскую музыку. Он улыбнулся. «Может, заскочить на секунду, когда просмотрю эти отчеты?»
Бринкерхофф взял первую распечатку.
ШИФРОВАЛКА — ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ/РАСХОДЫ
Настроение его сразу же улучшилось. Мидж оказала ему настоящую услугу: обработка отчета шифровалки, как правило, не представляла собой никаких трудностей. Конечно, он должен был проверить все показатели, но единственная цифра, которая по-настоящему всегда интересовала директора, — это СЦР, средняя цена одной расшифровки. Иными словами, СЦР представляла собой оценочную стоимость вскрытия «ТРАНСТЕКСТОМ» одного шифра. Если цена не превышала тысячи долларов, Фонтейн никак не реагировал. Тысчонка за сеанс. Бринкерхофф ухмыльнулся. Деньги налогоплательщиков в действии.
Когда он начал просматривать отчет и проверять ежедневную СЦР, в голове у него вдруг возник образ Кармен, обмазывающей себя медом и посыпающей сахарной пудрой. Через тридцать секунд с отчетом было покончено. С шифровалкой все в полном порядке — как всегда.
Бринкерхофф хотел было уже взять следующий документ, но что-то задержало его внимание. В самом низу страницы отсутствовала последняя СЦР. В ней оказалось такое количество знаков, что ее пришлось перенести в следующую колонку. Увидев эту цифру, Бринкерхофф испытал настоящий шок. 999 999 999? Он ахнул. Миллиард долларов? Соблазнительный образ Кармен тут же улетучился. Код ценой в один миллиард долларов?
Некоторое время он сидел словно парализованный, затем в панике выбежал в коридор.
— Мидж! Скорее сюда!
ГЛАВА 44
Фил Чатрукьян, киля от злости, вернулся в лабораторию систем безопасности. Слова Стратмора эхом отдавались в его голове: Уходите немедленно! Это приказ! Чатрукьян пнул ногой урну и выругался вслух — благо лаборатория была пуста:
— Диагностика, черт ее дери! С каких это пор заместитель директора начал действовать в обход фильтров?!
Сотрудникам лаборатории платили хорошие деньги, чтобы они охраняли компьютерные системы АНБ, и Чатрукьян давно понял, что от него требуются две вещи: высочайший профессионализм и подозрительность, граничащая с паранойей.
«Черт возьми! — снова мысленно выругался он. — Никакая это не паранойя! Этот чертов компьютер бьется над чем-то уже восемнадцать часов!»
Конечно же, все дело в вирусе. Чатрукьян это чувствовал. У него не было сомнений относительно того, что произошло: Стратмор совершил ошибку, обойдя фильтры, и теперь пытался скрыть этот факт глупой версией о диагностике.
Чатрукьян не был бы так раздражен, если бы «ТРАНСТЕКСТ» был его единственной заботой. Однако это было не так. Несмотря на свой внушительный вид, дешифровальное чудовище отнюдь не было островом в океане. Хотя криптографы были убеждены, что система фильтров «Сквозь строй» предназначалась исключительно для защиты этого криптографического декодирующего шедевра, сотрудники лаборатории систем безопасности знали правду. Фильтры служили куда более высокой цели — защите главной базы данных АНБ.
Чатрукьяну была известна история ее создания. Несмотря на все предпринятые в конце 1970-х годов усилия министерства обороны сохранить Интернет для себя, этот инструмент оказался настолько соблазнительным, что не мог не привлечь к себе внимания всего общества. Со временем им заинтересовались университеты, а вскоре после этого появились и коммерческие серверы. Шлюзы открылись — в Интернет хлынула публика. К началу 1990-х годов некогда тщательно охраняемый правительством Интернет превратился в перенаселенное пространство, заполненное общедоступными почтовыми серверами и порнографическими сайтами.
Вскоре после не получившего огласки, но причинившего колоссальный ущерб государственной безопасности проникновения в базы данных Военно- морского флота стало абсолютно очевидно, что секретная информация, хранящаяся на компьютерах, подключенных к Интернету, перестала быть тайной. По предложению министерства обороны президент подписал тайное распоряжение о создании новой, абсолютно безопасной правительственной сети, которая должна была заменить скомпрометировавший себя Интернет и стать средством связи разведывательных агентств США. Чтобы предотвратить дальнейшее проникновение в государственные секреты, вся наиболее важная информация была сосредоточена в одном в высшей степени безопасном месте — новой базе данных АНБ, своего рода форте Нокс разведывательной информации страны.
Без преувеличения многие миллионы наиболее секретных фотографий, магнитофонных записей, документов и видеофильмов были записаны на электронные носители и отправлены в колоссальное по размерам хранилище, а твердые копии этих материалов были уничтожены. Базу данных защищали трехуровневое реле мощности и многослойная система цифровой поддержки. Она была спрятана под землей на глубине 214 футов для защиты от взрывов и воздействия магнитных полей. Вся деятельность в комнате управления относилась к категории «Совершенно секретно. УМБРА», что было высшим уровнем секретности в стране.
Никогда еще государственные секреты США не были так хорошо защищены. В этой недоступной для посторонних базе данных хранились чертежи ультрасовременного оружия, списки подлежащих охране свидетелей, данные полевых агентов, подробные предложения по разработке тайных операций. Перечень этой бесценной информации был нескончаем. Всяческие вторжения, способные повредить американской разведке, абсолютно исключались.
Конечно, офицеры АНБ прекрасно понимали, что вся информация имеет смысл только в том случае, если она используется тем, кто испытывает в ней необходимость по роду работы. Главное достижение заключалось не в том, что секретная информация стала недоступной для широкой публики, а в том, что к ней имели доступ определенные люди. Каждой единице информации присваивался уровень секретности, и, в зависимости от этого уровня, она использовалась
