– Братишка, ты не на Земле. Небось зырил, как светляк светит? Зря – те, кто этим занимается, заканчивают плохо. Вот как мы все. Кроме нее, – указал на Дину. – Она здесь почти добровольно, с другой планеты прилетела. Ты только не удивляйся – мы все здесь инопланетяне. А если захочешь домой – сразу забудь. Назад никак не попасть.
– Что?!
– Да ничего. Так и живем. Привыкнешь. Одежда у тебя не летняя. Что хоть за время года было в Вологде?
– Весна…
– Весна – это хорошо. Почки распускаются, птички прилетают, и комары еще не кусаются. Скидывай куртку, штаны закатывай, потом или шорты сделаем из них, или другой шмот подберем. Шлепок запасных у нас нет, так что пока походишь в своих ботах. Сейчас сплаваем вон к тем камням и намажем тебя липучкой, а то сгоришь в хлам быстро – на мелях от солнца прятаться негде. И кончай с вопросами – здесь уважают только тех, которые понимают все молча. И ты поймешь – глаза у тебя не совсем тупые. Сделай вид, что суров душой, и держись так по жизни. Макс, я сплаваю с ним к бородавкам? Липучка нужна от ожогов, а то Натаха почти всю перевела.
– Конечно, сплавайте.
– И это… Здесь остаемся или назад? Как бы все уже закончили…
– Назад пойдем. Спешить не будем – лучше опять заночевать в поселке, а до него недалеко.
– Путевая идея – водичка там почти как пивко. Ботан! Ты что там делаешь?!
– Да плаваю вокруг. Смотрю – может, что еще упало.
– Бегом сюда! За липучкой сгоняем – и валим отсюда. А то нападает нового народу, а лодки у нас, между прочим, не бездонные.
Макс сидел на краю буя, свесив босые ноги в воду, и вспоминал, как целую вечность назад забрался сюда, промокший и ошеломленный, не понимая, что делать дальше. Смешно, но в тот момент считал, что оказался где-то на Большом барьерном рифе или в похожем месте. Надеялся быстро найти людей, испытывал смятение при одной мысли о том, как будет объяснять им свое появление здесь в зимней одежде, без денег и документов. Такие, как он, одиночки, выброшенные в безлюдные районы, здесь, как правило, не выживают. Но ему крупно повезло. И ладно бы только ему, спортсмену-пловцу, так и товарищ, от спорта далекий, выжил. Правда, с чужой помощью, но все же…
И Лера бы выжила, окажись сегодня здесь. В окрестностях буя ни одной акулы не осталось – Анфиса не терпела конкуренции. Вода мягкая, при падении не разобьешься, а там бы вытащили девушку, откачали, успокоили.
Повезло ей – дома осталась. А у Макса будто груз с души свалился. И так уже не раз ловил себя на мыслях, что зря нагрузился «рыцарскими обязательствами». Редчайший случай преданности продемонстрировал: у местных девчонок его «неземная великая любовь» – одна из главнейших тем для разговоров за выполнением кухонных обязанностей.
Жора, тот самый везучий товарищ, оказался слишком мелок для тех дел, которыми Максу теперь приходится заниматься. Врагами они не стали, друзьями тоже – живут каждый по себе, хотя и в одном коллективе. Подруга осталась на Земле, и это не печалит, а, наоборот, радует. Влечение было и сплыло под натиском дней, событий, других знакомств, а никакой «великой любви», оказывается, нет.
Дина, подогнав лодку к бую, забралась наверх, тихо спросила:
– Уходим? Или еще посидишь?
– Новичка намазали липучкой?
– Ага. Черный, как Маса, стал. Смешной. Он выживет. Такие маленькие диксами не становятся.
– Да… Выживет… Уходить пора… Возвращаться… Здесь все закончили, пора серьезными делами начинать заниматься.
– Какими?
– Разбить готов, объединить поселки, поднять корабль, найти материк, обыскать всю планету – может, где-нибудь остались выжившие Сеятели и они помогут нам. Как видишь, дел у нас невпроворот.
– Ага. Как там у вас говорят? «От скромности не умрет»?
– Не совсем про меня, но что-то в твоих словах есть…
Внимательно уставившись на Дину, неожиданно спросил:
– А ты не думала завести здесь друга?
– О чем ты? У меня уже… Разве ты мне не друг? Или после того, что я… Ну… Что ты узнал обо мне… Мы теперь не… Или сильно обиделся, что скрывала? Прости, но я не знала как…
