— И по запаху тоже. Роды он учуял. А я еще к Ахтар воззвал, она явилась… Такое далеко слыхать. Когда Уот — боотур, у него ума мышь наплакала. Зато все чует, все слышит.
Ну да, верно: светлая Айысыт дядю Сарына услышала, а Уот чем хуже? Она — за три неба, он — из-под земли. Это я понимаю.
— Дядя Сарын, а вот вы говорили: сила есть — ума не надо…
— Запомнил? Молодец.
— Это и у адьяраев, и у айыы?
— Скажем проще: это у боотуров.
— Кроме силы у нас ведь еще… Ну, всякое есть, верно? Уот роды учуял, а я стреляю здо?рово. Ворону в глаз — бац! Это ведь не сила, это меткость?
— Продолжай.
— А нельзя так, чтобы и сила, и чутье, и меткость, и умным остаться?
Мог бы, надавал бы себе по шее. Знаете, как дядя Сарын огорчился?
— Ну ты бьешь! Ну ты и бьешь, Юрюн-боотур! В самую мякотку! Ах, если бы! Увы, дружок, не получается. Мы ведь именно этого и хотели. Просто забыли, дурачьё: за все приходится платить. Тебе ведь нравится быть боотуром? Страшная это штука: нравится…
Ничегошеньки я не понял, чего они хотели, и кто такие «мы». А переспросить постеснялся. Нет — значит, нет. Буду расширяться, только когда очень уж приспичит, и усыхать поскорее. Дядя Сарын дурного не посоветует. А то сделаюсь как Уот: однорукий, одноногий, одноглазый, а тупой — ужас! Семью, правда, любит, родственников…
— Есть еще такая штука, — он подслушал мои мысли. — Называется сила воли. На нее одна надежда. Взять, к примеру, твоего брата Мюльдюна…
— Эй, Юрюн!
— Чего?
В кои-то веки Мюльдюн меня сам окликнул. Случилось что? Я завертел головой: на всем видимом пространстве Сиэги- Маган-Аартык царило спокойствие.
— Заставу помнишь?
— Ага!
Кто ж таких молодцов забудет? Впереди показалась шестерка золоченых столбов с беркутами на верхушках. Еще одно небо — и мы дома.
— Мы теперь — как они, брат. Только у себя в улусе.
— Точно!
Надо же, подумал я. У братьев и мысли сходятся! Я, помнится, едва стражей-заставщиков увидел, тоже решил: они — как мы. Гора и стрела. Впрочем, Мюльдюн имел в виду совсем другое. Тогда я этого не понял — брат не умел складно выражать свои мысли.
Ничего, жизнь мне быстро объяснила, что к чему.
ПЕСНЯ СЕДЬМАЯ
