Ягенка в недоумении взглянула на Мацька.
— Он как будто показывает тебе, что ему язык отрезали, — сказал ей Мацько.
— Вам отрезали язык? — спросила девушка.
— А-а! а! а! а! — кивая головой, несколько раз повторил старик.
После этого он показал пальцами на глаза, а затем вытянул правую руку без кисти, а левой показал, что ему её отрубили.
Теперь его поняли и Ягенка, и Мацько.
— Кто это вас так? — спросила Ягенка.
Старик снова несколько раз изобразил в воздухе крест.
— Крестоносцы! — воскликнул Мацько.
Старик в знак подтверждения опустил голову на грудь.
На минуту воцарилось молчание. Только Мацько и Ягенка переглянулись в тревоге при виде этого живого доказательства свирепости и бесчеловечности, с какой карали своих узников крестоносцы.
— Жестокие правители! — сказал наконец Мацько. — Тяжко они его покарали, и Бог весть, справедливо ли. Об этом мы от него не дознаемся. Хоть бы узнать, куда его отвезти, — он, наверно, здешний. Вишь, по-нашему понимает: простой народ здесь такой же, как и в Мазовии.
— Вы понимаете, что мы говорим? — спросила Ягенка.
Старик утвердительно кивнул головой.
— А вы здешний?
— Нет, — ответил жестами старик.
— Так, может, из Мазовии?
— Да.
— Из княжества Януша?
— Да.
— Что вы делали у крестоносцев?
Старик не мог ответить; но на лице его мгновенно изобразилось такое безутешное горе, что жалостливое сердце Ягенки затрепетало от сострадания, и даже Мацько, который вовсе не отличался чувствительностью, сказал:
— Наверно, обидели его тевтонские псы, может, и безвинно.
Ягенка сунула бедняку несколько мелких монет.
— Послушайте, — промолвила она, — мы вас не оставим. Вы поедете с нами в Мазовию, и мы в каждой деревне будем спрашивать, не ваша ли она. Может, как-нибудь и найдем. А теперь встаньте, мы ведь не святые угодники.
Но старик не встал, напротив, он ещё ниже склонился и обнял её ноги, как бы отдавая себя под её покровительство и выражая ей свою благодарность; однако на лице его изобразилось при этом удивление и даже как будто разочарование. Судя по голосу, он думал, быть может, что перед ним девушка, а меж тем рука его коснулась яловичных сапог, какие носили в дороге рыцари и оруженосцы.
— Так мы и сделаем, — сказала Ягенка. — Скоро подойдут наши повозки, вы отдохнете и подкрепитесь. Но в Мазовию вы не сразу поедете, нам сперва нужно заехать в Щитно.
При этом слове старик вскочил на ноги. На лице его отразились ужас и изумление. Он распростер руки, словно желая преградить Ягенке путь, и из уст его вырвались дикие, полные отчаяния звуки.
— Что с вами? — воскликнула в испуге Ягенка.
Но тут чех, который успел подъехать к ним с Анулькой и некоторое время упорно глядел на старика, вдруг переменился в лице и, обращаясь к Мацьку, странным голосом произнес:
— Раны господни! Позвольте мне, пан, поговорить с ним, вы и не догадываетесь, кто это может быть!
И, не дожидаясь позволения, он подбежал к старику, положил на плечи ему руки и спросил:
— Вы идете из Щитно?
Словно зачарованный звуком его голоса, старик мгновенно успокоился и кивнул головой.
— Не искали ли вы там свою дочку?
Глухой стон был единственным ответом на этот вопрос.
Глава побледнел, с минуту ещё всматривался он своими рысьими глазами в лицо старика, а затем медленно и раздельно сказал:
