заняться социологией.
— Покойный Дельмар был вашим другом?
— В моем возрасте знаешь всех выдающихся граждан планеты, это естественно. Но мы с Дельмаром особенно часто вступали в контакт.
— А что за человек был Рикэн Дельмар? — спросил Бейли, и в его памяти неожиданно всплыло лицо Гладии Дельмар, такое, каким оно было при их последнем свидании, — гневное и прекрасное.
Квемот задумчиво поглядел на детектива.
— Он был достойным человеком и хорошим солярианином, горячим приверженцем нашего общественного устройства. Это ясно видно хотя бы из того, что он добровольно занялся фетологией.
— Разве добровольная работа у вас — редкое явление?
— Да, обычно правительство назначает граждан на определенную работу. Ну, а уж фетология… Конечно, не много найдется охотников на такую работу. Обычно люди назначались на какой-то определенный срок. Но Дельмар вызвался добровольно, по собственному желанию, и на всю жизнь. Он сознавал, что нельзя поручить столь ответственное дело случайным людям, занимающимся им без особой охоты. Я бы не сумел поступить так, как он. Это было бы слишком большой жертвой с моей стороны. Впрочем, с его стороны жертва была не меньшей, так как он почти фанатически соблюдал правила личной гигиены.
— Извините меня, но я до сих пор не понял, в чем заключалась основная деятельность доктора Дельмара.
Дряблые щеки Квемота окрасились легким румянцем.
— Может быть, этот вопрос вам было бы лучше обсудить с ассистентом Дельмара?
— Я, безусловно, давно поступил бы именно так, сэр, если бы кто-нибудь удосужился сообщить мне, что у Рикэна Дельмара был ассистент.
— Сожалею, что вы не знали этого факта, — ответил Квемот. — Видите ли, прежние специалисты обычно не держали помощников. Но Дельмар ревностно относился к своим обязанностям. Он считал, что должен готовить себе смену: наступит время подать в отставку, или на случай… случай смерти. — Солярианин тяжело вздохнул. — Странно, что я пережил его. Он был значительно моложе. Я часто играл в шахматы с ним… И, увы, я всегда проигрывал…
— Как вы умудрялись делать это?
Брови Квемота удивленно поднялись.
— Обычным способом.
— Вы виделись по-настоящему?
На лице социолога выразилось отвращение.
— Что за мысль! Даже если бы я смог перенести встречу, Дельмар ни на минуту не допустил бы такого нарушения обычаев. Он был крайне щепетилен в соблюдении всех традиций.
— Но тогда как же происходила игра?
Квемот пожал плечами и начал снисходительным тоном:
— Опять позабыл, что вы — землянин. Около каждого из нас стояла шахматная доска. На моей доске фиксировались его ходы, а на его, естественно, мои. Все очень просто, как видите.
— Вы знакомы с госпожой Дельмар?
— Немного.
— Как вы полагаете, способна ли она была убить своего мужа?
— Специально я не думал об этом. Но здесь едва ли могут быть сомнения. Никто другой не мог находиться вблизи Рикэна… Ни при каких обстоятельствах он не допустил бы никого к себе. Он был крайне, крайне щепетилен в этом вопросе. Пожалуй, «щепетилен» не совсем подходящее слово. Просто он выполнял все обычаи Солярии весьма пунктуально. Да, покойный Дельмар был достойным солярианином.
— Как вы полагаете, могли ли существовать политические мотивы для убийства Дельмара?
— Что?
— Я слышал, что его называли традиционалистом.
— Да, но все мы таковы.
— Вы совершенно уверены в этом?
— Возможно, — медленно сказал Квемот, — некоторые люди считают опасным слишком придерживаться старых обычаев. Они полагают, что мы со своим маленьким населением в какой-то момент можем оказаться беспомощными перед вторжением на
