— Ближе не подходите, — приказала молодая женщина.
Бейли, который находился от нее на расстоянии примерно десяти метров, ответил:
— Ладно, только я хотел бы побыстрее попасть в дом.
Он снова почувствовал себя скверно. Путешествие на самолете, в общем, перенес сносно. Но это не означало, что он привык к воздуху и солнцу.
— Что с вами стряслось? — резко спросила Клариса.
— Ничего, сейчас пройдет, — с трудом проговорил Бейли, — видите ли ли, мне не очень-то привычно находиться вне закрытого пространства.
— Ах, да! Вы же — землянин. Кажется, вы всегда должны быть закупорены или что-то в этом роде. О небеса!
В ее взгляде выразилось нечто, похожее на отвращение.
— Ну идите в дом. Только сначала я должна отойти от двери. Входите.
Бейли вошел внутрь дома, вздохнул с облегчением и взглянул на свою спутницу. На ее голове возвышалось сложное геометрическое сооружение, состоящее из переплетенных между собой кос.
«Интересно, — подумал Бейли, — сколько времени требуется для того, чтобы создать столь замысловатую прическу?» Но тут же вспомнил, что, вероятно, это проделали ловкие пальцы робота.
Она и Бейли расположились в противоположных концах большой комнаты и некоторое время молчали. Наконец Бейли заговорил:
— Вам, очевидно, не по душе встреча со мной?
Клариса пожала плечами:
— А кому это может понравиться? Я же не животное, а человек. Но, как видите, перенести встречу я в состоянии. Когда имеешь дело с… с… — Она заколебалась, затем, решительно вздернув подбородок, продолжала: — Когда имеешь дело с детьми, ко многому привыкаешь. — Слово «дети» она выговорила нарочито отчетливо.
— Вы, видимо, не очень-то любите свою работу? — осторожно осведомился Бейли.
— Конечно, нет. Но выращивание детей — важное дело, и кто-то должен делать это.
— А Рикэн Дельмар охотно выполнял эту работу?
— Думаю, нет. Но он никогда не выказывал своего отношения к ней. Он был хорошим солярианином.
— Скажите, Кларисса, вам нравился покойный Дельмар? Каким он был человеком?
— Патрон всегда думал о деле, был очень подтянут и сух, не разрешал себе и другим никаких вольностей. С ним все чувствовали себя на официальной ноге.
— А это необычно?
— Да, пожалуй… Конечно, в идеале все должны быть такими. Но это не всегда получается, в особенности при телеконтактах. Словом, он был, повторяю, хорошим солярианином, — сухо ответила она.
— Вы назвали свое дело фермой, и вы упомянули детей. Вы что, занимаетесь здесь воспитанием?
— К нам попадают человеческие эмбрионы со всей планеты.
— То есть как это — эмбрионы?
— Очень просто, ровно через месяц после зачатия. Хотите взглянуть?
— Да, — коротко ответил Бейли.
На обычно бесстрастном лице Бейли появилось выражение изумления, когда они подошли к стеклянным дверям огромного помещения, в котором длинными рядами стояли прозрачные баки, наполненные какой-то жидкостью. В этой жидкости плавали крошечные создания, из которых в будущем должны были получиться люди. Температура, влажность воздуха и состав жидкости — все, он был совершенно уверен, — идеально соответствовало наиболее благоприятным условиям, при которых стимулируется рост живых существ.
«Жизнь продолжается и здесь», — подумал Бейли, со странным чувством глядя на крошечные существа меньше половины его кулака, с непропорциональными черепами, крошечными ручками и ножками и рудиментарными хвостиками.
— Ну, инспектор, как вам это нравится? — раздался голос Кларисы.
Вместо ответа Бейли спросил:
— Вас только одно такое учреждение на всей планете?
— Одно, и этого вполне достаточно для того, чтобы поддерживать необходимый прирост населения.
Бейли взглянул на роботов, толпившихся около бачков с эмбрионами. Они останавливались около каждого, бесшумно и ловко
