предельной, на грани слома, остроты.
— «Cherchez les femmes», — прочитала она медленно и, хмурясь, посмотрела на Андрея.
— «Ищите женщину?» — усмехнулся он в ответ, отхлебнув чаю. — Банальненько. Это даже я знаю.
— Нет, — покачала головой Маша. — Женщины тут во множественном числе. Ищите женщин.
Андрей откусил от зефирины, задумчиво пожевал:
— Женщины-убийцы? Клуб дам-ниндзя?
Маша повела плечами:
— Думаю, «искать» здесь употребили в другом смысле… Точнее, в другом направлении. Убивают не они, а их.
Андрей медленно положил зефирину на блюдце в веселых петухах рядом с чашкой:
— Хочешь сказать, убийца дает понять, что еще не закончил?
И именно в этот момент раздался требовательный звонок в дверь. Так могла звонить только мама. Андрей вздрогнул, а Маша пошла открывать.
Дочь открыла дверь, и Наталья сразу отметила взглядом неладное: кроссовки сорок третьего размера и кожаную куртку. Не имело ни малейшего смысла спрашивать, чьи они. Она покосилась на кроссовки с такой брезгливостью, будто это была парочка разлагающихся крыс. Поставила сумки, молча сняла сапоги на каблуках, чмокнула Машу в щеку и прошла к себе, не забыв плотно закрыть дверь.
Маша вернулась на кухню, где растерянно мялся Андрей.
— Чувствую себя десятиклассником, которого родители, возвратившись с дачи, застали с дочерью…
— …Восьмиклассницей, — подхватила Маша и ободряюще улыбнулась: — Все у вас наладится. Я с ней поговорю. Беги!
Андрей мгновенно оделся и задержался у двери только на две минуты — чтобы поцеловать ее долгим нежным поцелуем. «Мы так давно не целовались!» — подула Маша, с трудом от Андрея оторвавшись и прочитав у него в глазах ту же мысль.
— А давай квартиру снимем? — вдруг ляпнул он, и взгляд у него был радостно-безумный. Маша улыбнулась, ничего не ответила, только спрятала лицо у него на шее, втянув с силой его запах, и чуть подтолкнула к лифту: — Иди уже, иди!
— Завтра? — спросил Андрей, и она кивнула. Завтра будет новый день. И, закрывая за ним дверь на замок, вдруг осознала, что дышит как-то иначе, чем еще час назад. Будто он разом вытащил ее на поверхность: под ней еще колыхались те самые тонны воды, но уже рядом были небо, солнце и Андрей. И новое расследование. Да, в этом-то все и дело. Маша усмехнулась.
У нее появился новый маньяк.
— У меня появился новый маньяк, — заявила она с места в карьер, зайдя в мамину комнату. И увидела, как дрогнули ее плечи под тонким пледом. Маша присела рядом, неловко погладила мать по руке. — Мама, пожалуйста, перестань. Ты же меня знаешь. Я никогда не смогу серьезно увлечься чтением женских журналов. А Андрей принес мне загадку — и все, я уже хочу снова поесть и выйти на улицу, и разговаривать.
Наталья медленно к ней развернулась. Дочь и правда выглядела много лучше: глаза блестели, на щеках играл румянец. «Что ж он с ней такое сделал, этот капитан Очевидность?» — явственно читалось в ее глазах. И Маша посерьезнела:
— Мама, не сердись, пожалуйста, на Андрея. Поверь, для меня работа — лучшая терапия.
Мать помолчала, строго глядя на нее, и, наконец, улыбнулась:
— Для меня — тоже.
— А как прошла твоя конференция? — Маша подала ей руку, и мать послушно поднялась с дивана, оправила юбку.
— Мне хлопали. А ты — ела?
— Ела. Много, — ответила Маша и почти не соврала, но на всякий случай перевела стрелки. — Ты сама-то голодная?
— Я уставшая, — огрызнулась Наталья. — И мечтаю о чае с зефиром — если, конечно, твой капитан не все подчистил.
Маша села на любезно предложенный стул и улыбнулась сидящему напротив мужчине:
— Мария Каравай. Это я вам звонила с Петровки.
— Комаровский, Лев Александрович, очень приятно, — слегка поклонился в ответ высокий пожилой мужчина в костюме- тройке. — Насколько я помню, речь шла об эскизах…
— Да. — Маша полезла в сумку и вынула три рисунка в прозрачных пластиковых папках. — Как я уже говорила, их нашли рядом с трупами молодых девушек.
