законсервировали до лучших времен.
Раз в месяц заезжали, чтобы убедиться, что все в порядке, и каждый раз убеждались в
обратном. Дом стремительно дряхлел, из него уходила жизнь. Все приходило в запустенье, хотя
мы и старались поддерживать порядок. Но время и воровство делали свое дело.
Как-то раз я сидел во дворе, смотрел на то, что происходит вокруг, и от осознания
собственного бессилия впадал в депрессию.
Я понимал, что точка невозврата пройдена и мир больше не будет прежним, но сердце этого
не принимало. Ведь рушился привычный для меня жизненный уклад, олицетворением которого и
был бабушкин дом.
В какой-то момент я решил для себя оцифровать то, что вижу, и посчитать примерные
издержки. Получив искомую цифру, я ее зафиксировал – и практически сразу успокоился.
Видимо, именно в тот момент, чтобы защитить психику, мозг подсказал решение: не пытайся
больше спасти то, что спасти невозможно, не переживай, не суетись и двигайся дальше,
заработай в другом месте.
Больше я никак не отвлекался на старый дом, а двинулся вперед, к капиталистическому
счастью.
А дом вернулся ко мне лишь однажды, во сне, прямо накануне ареста.
Но это уже совсем другая история.
04.04.13
Я не меломан, нисколько. К сожалению. Однако даже я заметил, что рок-музыка все же
умирает. Ее стало совсем мало. И в эфире. И в поведении людей. И воздух вокруг больше не
пропитан ею. Я грущу и сожалею. Меланхолично.
05.04.13
Пр о слияния и поглощения,
или Когда банковской амбиции не хватает амуниции
За завтраком я рассказывал членам семьи разные истории, связанные с банками.
Вспомнил, как в 90-х ездил в Кустанай и встречался с представителями двух банков: «Арай
