стали единственным, показавшимся для неё правильным. Передёрнувшись и оглянувшись на Вову, она застенчиво и с видом типа: «А! Ну, да! Да…», с присущей ей естественной таинственностью, нехитро растянула губы. Этот застенчивый, немного растерянный блеск в её глазках открывал прозрачно-искренний характер этой миссис.
Знаешь, с такого рода улыбкой моему дяде будет легче поверить в то, что я угрожал тебе убийством. Либо страшным запугиванием взял тебя в заложники. Мне кажется, что он рассматривает только этот вариант.
Да, хорошо, я постараюсь!
Просидев полторы минуты с идиотской, но безумно веселящей меня мордашкой, её мозговой процессор созрел для вопроса.
А как тебя зовут?
Уратмир.
Очень приятно, а меня София.
Знаешь, София, а ты меня действительно удивила. В тебе присутствует дух протеста бунта… Оказывается, ты можешь делать решительные поступки, не позвонив папе!
Да уж! Невысокого ты был обо мне мнения! А вот когда я увидела тебя, мне стало как-то не по себе.
Да? А сейчас?
А сейчас я поняла почему…
Шутишь! Это хорошо! Это очень хорошо! Вот скажи мне честно, чего больше в твоём согласии на моё предложение, показать свою независимость, помощь детям, боязнь не ответить на вызов? Ведь очевидно - не в твоих правилах отступать. Изобразить независимость? Показать то, что ты совсем не такая, как все здесь сидящие?
Разговор потихоньку завязывался. Я попадал в самую точку.
Знаешь, твои вопросы содержат ответ на мои вопросы. Именно об этом я думала после того, как попросила тебя присесть обратно. Я сразу поняла, что ты умеешь ловко манипулировать человеческими желаниями. В моём решении было всего понемногу, но в большей степени две вещи помощь детям за счёт одного из богатеньких мешков, и вторая понять такого, как ты.
Такой ответ мне очень понравился. Её решимость заинтриговывала меня, а эмоциональные рефлекторные зажимания и разжимания «коготков» выдавали в ней грациозность хищницы. Я смотрел прямо ей в глаза, не моргая, пытаясь найти хоть какую- нибудь слабинку. Но видел только нежность, изящество и постепенно тонущего себя в зелёном омуте её глаз. С каждой новой минутой, проведённой с ней, мне казалось, что она всегда разная. Каждую секунду она была удивительно другой и неповторимой. Прищурившись, я не мог отвести от неё взгляд. Взор незнакомки был также неотвратим.
Это проявлялась игра воли, которой не могло быть без этого плена. Мне всё сильнее и сильнее хотелось проверить её решимость и до конца понять: что она из себя представляет и насколько это бесценно. На тот момент я точно знал только одно: мне до стона в венах хотелось побольше времени провести с ней здесь и сейчас. Она не была той, от которой нужно что-то скрывать, прятать, не показывать. Ей нужна была только правда о том, какой ты на самом деле; чего ты стоишь в первый миг, до того как просчитаешь несчётные варианты, пытаясь выстроить себя для показа.
Хочешь прямо сейчас сильно ударить по кошельку моего дяди и тем самым накормить множество голодных ребятишек? Тогда
