Уратмир, да, я знаю! Мы и сами не рады такой постановке. Но бабушка Зина не разрешает нам заходить в лес и гулять там. Она говорит, что сейчас много нехороших людей, а она за нас отвечает.
Ладно, Тём, беги быстрей, скажи бабе Зине, что я приехал.
Юнец рванул в угловой дом возле леса.
Баба Зина? Тёма? Тайное укрытие? Ты хоть что-нибудь мне расскажешь? – недоумевая, произнесла София.
Мы медленно направились к калитке, в которую забежал мальчишка.
Не переживай, скоро ты всё узнаешь. За машину вообще не тревожься. Тёма тут весь район контролирует. У него детдомовская хватка. От этого взгляда ничто не ускользнёт. Цепкий парень!
Да уж! Доверять детдомовцу! – повествовательно произнесла девушка.
Сказанные тихо, но услышанные мною слова, просто воткнули нож в сердце. Это было омерзительно неприятно и, что совсем плохо, произнесла их та, в которой я души не чаял. Вмиг я прекратил идти. Мои скулы начали напрягаться.
Говоришь, детдомовским нельзя доверять?! Да! Это вполне в вашем светском духе!
Ну, ты меня не так понял.
А ты знаешь, что слово, данное детдомовцем, стоит больше, чем любое другое! И знаешь почему? Нет? Не знаешь? Потому что каждый их день, каждая прожитая минута пропитана суровой правдой жизни. В их времени нет места пафосу и гламуру, нет забот и переживаний о близких, нет иллюзий о добре и зле. Они видят мир без преград пристрастий к своему праву выбора. До восемнадцати лет они смотрят на мир через высокий решётчатый забор детдомовской площадки. Каждая секунда их существования превращается в сражение с реалиями нашей демократии. Именно в детдоме можно увидеть всю зрелость нашего общества. Именно там эти дети перестают пытаться испытывать пустые иллюзии. И вот изо дня в день, выживая в таких неприглядных условиях, они начинают ценить две вещи. Первое это «Правду», а второе сделанное для них «Добро». Из этого следует, что слово, данное детдомовцем человеку, сделавшему ему добро, содержит две вещи. Первое это «Правду», второе «Искренность», воспитанную на двух началах «будешь ты жить или нет».
Мои слова не на шутку зацепили Софию Премудрую, которая была подавлена.
Нет-нет! Ты меня неправильно понял! Я не то хотела сказать… Прости!
Я знал, что её чувства искренние без фальши. Она честна, прежде всего сама перед собой. Ведь представления о беспризорниках складывались из понятий, стереотипов того мира, в котором она воспитывалась. «Правда» и «Искренность» имели там другие значения. Её мир жил на лицемерных условиях. Если ты говорил «Правду», значит, тобой можно пользоваться и применять твою откровенность в корыстных целях. А «Искренность» приравнивалась к слабости и тебя втаптывали в землю. А высказывание Софии о доверии детдомовским, скорее свидетельствовало о недоверии ко мне, поэтому, улыбнувшись, я произнёс: «Не доверяешь мне?».
Знаешь, есть из-за чего! надув губы, произнесла София.
Сейчас ты будешь доверять мне как себе. Вон, смотри, бабушка Зина.
Мы ещё не успели дойти до калитки, а к нам навстречу семенящими шажками в вековых «лаптях» торопливо приближалась
