Арина Родионовна

Наперсница волшебной старины,
Друг вымыслов игривых и печальных,
Тебя я знал во дни моей весны,
Во дни утех и снов первоначальных!
Я ждал тебя. В вечерней тишине
Являлась ты весёлою старушкой
И надо мной сидела в шушуне,
В больших очках и с резвою гремушкой.
Ты, детскую качая колыбель,
Мой юный слух напевами пленила,
И меж пелён оставила свирель,
Которую сама заворожила.

Няня первая заронила в чуткого ребёнка те настроения, которые позволили ему воскликнуть о своём первом крупном произведении:

Там русский дух… там Русью пахнет!..

И своими бесхитростными письмами во время разлуки с питомцем няня поддерживала в нём эти настроения.

Она была его отрадой во время пребывания в Михайловском, чего он никогда не мог забыть:

Подруга дней моих суровых,
Голубка дряхлая моя!
………………………………
……………Добрая подружка
Бедной юности моей!

Она была в его одиночестве тою живою душой, которая воспринимала и впечатления его творчества. Ведь, если б она не понимала их, Пушкин ведь не стал бы их читать перед нею. А он прямо говорит:

…Я плоды своих мечтаний
И гармонических затей
Читаю только старой няне,
Подруге юности моей.

Но, кроме этого значения для Пушкина как для поэта, няня была бесценна для него как для человека. Она любила своего «любезного друга, ангела, батюшку Александра Сергеича» тою безграничною тёплою любовью, которая состоит в том, чтобы всё давать, ничего не требуя и не ожидая, и которая одна и есть настоящая любовь. В её бесстрастном сердце был для него всегда тёплый дом от всех внешних огорчений, как для его пытливого и смелого ума — отдых в беседе со старушкой, не имевшей безбрежных кругозоров, но имевшей крепкое, непоколебимое, продуманное, никогда ей не изменявшее миросозерцание умного русского человека из простонародья. Она просила его вести жизнь, достойную его души