Девушка убиралась в зале. В ее руках была тряпка, и она наводила порядок на соседнем столе. Присмотревшись внимательнее, я тоже ее припомнила. Рыженькая, с веснушками, она очень мило улыбалась, при этом на ее щеках показались ямочки.
-- Хотела повидать бывших коллег. Не сговаривалась о встрече, просто зашла по старой памяти. А никого не застала. Раньше я работала там. – кивком указала на здание.
-- Я знаю. Вам просто не повезло сегодня. А так, они заходят к нам часто. Ваши, имею в виду. Может, вечером будут.
Сидеть дольше не имело смысла. Обеденный перерыв давно прошел, а до окончания работы ждать не могла. В этот день Артем назначил мне тренировку. Пора было к нему собираться, если не хотела опоздать.
Мой тренер встретил меня угрюмо и показал на циферблат своих наручных командирских часов. Опоздание в пять минут он тоже мне никогда не прощал. Это значило, что пробежка не покажется мне легкой, будет гнать теперь, как скорый поезд. Так оно и вышло. Только после стольких дней тренировок, меня вряд ли можно было этим напугать. Я бежала за ним, не отставая ни на шаг, наблюдала за его спиной и думала о своем визите в кафе.
-- Сосредоточься на том, что делаешь. Сколько раз тебе об этом можно говорить? – ворчливо прокричал мне, не оборачиваясь, как если бы видел затылком и мог читать мои мысли. – И нечего удивляться, я слышу, как ты чиркаешь кроссовками по кочкам в задумчивости. А ну, ускорим темп!
К концу занятий он измотал меня, таки. Устроил показательное избиение младенца, то есть меня грешную. Получив свою порцию тумаков, попыталась было огрызнуться, но куда там. Артем, как с цепи сорвался, наказал и в конце уложил на обе лопатки. Мне подумалось, что это все же слишком за пятиминутное опоздание. Он же при этом выглядел так, как если бы получил огромное удовольствие. Ну, пусть хоть кому-то было хорошо.
-- А, знаешь, Машка, мне с тобой становится интересно. – миролюбиво подал мне руку, помогая подняться с земли.
-- Куда там, интереснее не бывает валять меня по саду.
-- Хм, ну повалял. Но делать это мне теперь было совсем не просто. Раньше, бывало, опрокинешь тебя, и ты как куль с картошкой валишься тяжело и надолго. Тренировка была тягучей и скучной. А теперь? Что скажешь?
-- Да, конечно! Теперь гораздо веселее! Вместо двадцати раз меня можно раз сто двадцать уронить и приложить как следует.
-- Именно! Выше нос, боец! Так держать! Уронить и приложить, как ты сказала, тебя теперь не каждый сможет. Поверь мне на слово. И вскакиваешь ты почти моментально. Что это значит? Ответь.
-- Не знаю. – Его воодушевление мне никак не передавалось, я вяло отряхивала одежду и потирала ушибленные места.
-- Не зна-аю! – передразнил Артем. – Ты готова была упасть. Как необходимая мера обороны у тебя это срабатывало. Делала это грамотно, оттого берегла силы для следующего броска на противника. Я давно заметил у тебя эту манеру. Ну, да хитрость еще никому не мешала. Все у нас с тобой неплохо. Только теперь станем больше времени уделять нападению. Как тебе такое?! Что молчишь? Надо отвечать «есть».
Похвала командира, конечно, грела душу, но намял он мне кости конкретно. Да еще синяков наставил по всему телу, только и хорошего, что не на лице. После занятия, по установившейся традиции, и вместо душа, мы с ним теперь еще и заплыв устраивали. Скидывали пропотевшую спортивную одежду и прямиком через огород к озеру. С деревянных мостков разбегались и прыгали в воду, распугивая местных лягушек и соседских гусей. Но плавала я гораздо хуже него. Можно было напрягаться, только все равно победа
