по-своему. Начиная от собственного вида, заканчивая видом слуг (даже в выходные дни), уж не говоря о супруге и дочери.
— Запомни, дочь! Такие люди, как Гай де Круа просто так не погибают! Особенно, сразу после того, как его прижимают компроматом и запрещают выезжать из страны.
Мадам резко вскочила со своего кресла и заходила по грандиозных размеров салону.
— Не-е-т… — протянула она, — Обычный поступок влюбленного мужчины! И ты подумай! Зачем ему нужна эта нищая, необразованная малолетка?! Насколько помню, в России за растление несовершеннолетних сажают в тюрьму…
— Дорогая, Де Круа посадить невозможно и я сразу тебе об этом сказал, — встрял в разговор, не вовремя вошедший в помещение месье Бертлен.
— Что значит, невозможно? Правосудие, дорогой! Если есть улики и доказательства, ни один адвокат в мире его не спасет! Другое дело, что нам совсем не нужно, чтобы он сел. Ведь тогда он вообще откажется жениться на нашей Сесиль, — мать посмотрела с презрением на свою непутевую дочь, — и ты сам знаешь, плакали тогда все наши замки, квартиры в Париже, Ницце и вилла! Моя вилла в Монако! За все это надо платить! Ты только посмотри, в чем я хожу! Это же… Прошлогодняя коллекция! Это просто позор!
— Дорогая, давай продадим твою виллу или одну из квартир. И у тебя снова будут новые платья.
— Ты что?!
Мадам была взбешена до предела. Как он посмел ей такое предложить? Продать имущество?! Сразу поползут слухи… Друзья отвернутся от них… Нет! Она не может этого допустить.
— Ничего… мы решим и эту задачку. Надеюсь, — она подняла свою ярко накрашенную бровь, — я не ошиблась и он живой. Иначе… Нет! Даже не хочу думать об этом!
— Мама, а может не надо? — попыталась образумить мать Сесиль.
— Дура! Бестолочь! О тебе же думаю, в первую очередь! Сколько я тебя ращу! Вот если бы ты сама о себе думала, давно бы уже выскочила замуж за него. А толку, сидеть на
