Старое трюмо стояло на таком же месте, как и в моей квартире. Выдвинув верхний ящик трюмо, я увидела деревянную ручку открывалки и спокойно понесла «найдёныша» своему начальнику. За столом все ахнули от удивления. Раздавались какие-то возгласы, но мне было весело от того, что я справилась с «заданием» и ни на что не обращала внимания.
И вдруг до меня долетели слова о том, что я, мол, не впервые нахожусь в этом помещении и поэтому, как у себя дома, знаю, что и где лежит.
Кровь хлынула мне в лицо, все это заметили и засмеялись. Было стыдно и за себя, и за тех, кто подумал обо мне не то, что надо.
Праздник продолжался, но мне было неловко отвечать на вопросы, интересующихся своих коллег, когда я успела побывать в гостях у начальника.
Прошло несколько дней, мне казалось, что этот случай никто уже и не помнит, но вопрос моего начальника меня озадачил.
Оказалось, что он тоже не понял, как я, в чужом доме, так быстро нашла открывалку. Почему я не пошла искать её в кухне, а уверенно взяла из трюмо в прихожей? Видимо, это мучило и его жену…
Я, пожав плечами, вновь покраснела. Почему?
Эта загадка так и осталась неразгаданной для меня и сегодня.
34
Подсказка с того света
Ах, это контактное, нательное бельё!
Каждый раз, проводя межсезонную инвентаризацию, я задумываюсь о том, что оставить на полке, а чьё место уже в помойном ведре.
Особенно жалко выбрасывать «настоящее произведение искусств». Женское нательное бельё бывает такое красивое, что рука не поднимается его не то, чтобы выбросить, но и надеть на тело эти рюшечки, бантики, кантики. 35
А в этот инвентаризационный период я решила избавиться от этих красот так:
поносить, один хотя бы разочек, потом, не стирая, в помойку.
Очередь дошла до сказочно красивых женских трусиков с очаровательными кружавчиками и бантиками.
Время было не тёплое и пришлось на эту красоту водрузить колготы и брюки. В конце дня, почувствовав дискомфорт, я обнаружила воспаление кожи на ноге, натёрла этими самыми симпатичными оформлениями, но довольно не мягкими.
Не зная, чем успокоить покрасневшую кожу, я, приняв с осторожностью душ, легла спать. С большим трудом удалось уснуть.
Вдруг среди ночи мама, которой уже три года как нет на земле, настойчиво, как живая, просит меня найти ей «Детский крем».
– Снова прибрала, а куда не знаешь!
– Знаю, знаю, сейчас принесу! Да вот он!
Я просыпаюсь и спросонья иду к аптечке, достаю, давно уже начатый мамой крем. Крепко зажимаю от радости, что быстро нашла. И вдруг понимаю, что это не сон. Рядом никого нет, а в руках почему-то «Детский крем».
Воспалённая кожа на ноге дала о себе знать. Мне стало всё понятно: крем предназначался мне. Быстро намазав больное место, я внимательно изучала, как горячая кожа жадно впитывала живительный бальзам.
Через несколько часов воспалённая кожа побледнела, жжение прошло.
А я удивлённо вспоминала сон с маминой подсказкой. Ведь сама я ни за что не вспомнила бы о «Детском креме», как о лекарственной помощи.
Мысленно благодарю маму и понимаю, что её давно нет, но всё думаю и до сих пор не нахожу объяснения, каким образом приходят подсказки с «того света». 36.
Людмила лежала на маленьком узком диванчике и не могла понять, почему так внезапно умер муж – здоровый, спортивный, никогда не болевший.
Она не могла спать одна, её тело привыкло прислоняться к чему-то тёплому. Она прижалась к бетонной стене и почти заснула, но так замёрзла, что пришлось встать и завернуться в тёплую шерстяную шаль.
Закрытые, воспалённые от ежедневных слёз, глаза болели и не давали уснуть. Вдруг в темноте кто-то дотронулся до Людмилиного уха и тихо прошептал: «Ну, подвинься же!»
По спине быстро побежали мурашки. В комнате никого не было и стало жутко. Первая мысль была: «Крыша, что ли поехала? Доревелась!»
Но вдруг тёплая рука мужа явно сжала мочку уха так, что Людмила открыла глаза.
Было темно и тихо.
Осторожно, боясь спугнуть что-то или кого-то, она пощупала своё ухо. Оно было горячее и какое-то очень мягкое, раздутое.
Резко встав, Людмила включила свет и долго сидела в пустой ночной комнате.
Утром, набросав на себя летнюю одежду, она, голодная, поехала на работу. В электричке все почему-то в упор разглядывали её, и она, не понимая, опускала глаза.
– Люда, ты сегодня смотрелась в зеркало?
– Нет, Надежда, не смотрелась. А чего в него смотреться?
Противные слёзы мешали смотреть на подругу.
– А ты всё-таки посмотрись! С кем сегодня ночь провела, если не секрет?
– Как это с кем?
Людмила подошла к зеркалу и испуганно отшатнулась.
Вся шея была в любовных следах – в засосах. Возле уха красовалось лилово-синее пятно, которое ничем нельзя было прикрыть. Никогда ещё Людмила не была в таком дурацком положении. Она и при муже-то не позволяла таких следов страсти, а сейчас и не докажешь ведь, что – ни от кого они, эти следы. Подумают ведь, что с ума соскочила.
– Да, бурная ноченька прошла сегодня, признавайся, Людочка!
Надежда была начитанная, взрослая дама, и с ней можно было поделиться этим странным случаем.
Рассказав историю ночного присутствия «духа», Людмила ждала разъяснения и была уверена – услышит подтверждение того, что «крыша» у неё на месте.
– Да, в литературных романах я читала о таких случаях. Это – не новость. Так что успокойся. Всё пройдёт со временем. А сейчас возьми мой красный шарфик и аккуратно закрой всё, что на тебе.
Людмила с Надеждой спокойно рассматривали отражение в зеркале. Было очень интересно. Рисунок «засосов» походил на шахматную доску. Возникновение этого – тайна, покрытая мраком.
Но «мрак» не собирался рассеиваться. Дома ждала новая неожиданность: вышел из строя холодильник. Ремонту он не подлежал, и пришлось покупать новый.
Включить телевизор не получилось. Тёмный экран не собирался ничего показывать, кроме того, что – он ушёл вслед за хозяином».
Череда неприятностей заставила Людмилу покинуть эту квартиру навсегда. Она уехала в другой город.
38.
