увеселения туристов. Вам скромно выдадут чашку, которую у шаманов принято носить на поясе, окропят вас веточками со специальным отваром вкупе с финскими заклинаниями, чтобы убрать от вас негатив и подарить удачу, а потом усадят за стол с местными яствами. Мне же хотелось немного иного, я ехал увидеть настоящую шаманскую жизнь лапландских шаманов, окунуться в их мир, пока мной неизведанный. Мне действительно хотелось познакомиться с настоящим саамом, может, даже перенять некоторые тонкости его ремесла, узнать, как живет этот народ, чем дышит. Саамы очень близки к природе, они считают, что человек произошел от Великого Медведя. Некоторые верят, что их предок - олень. Может, потому нередко в Лапландии встретишь прирученных оленей, слоняющихся туда-сюда и щиплющих ягель рядом с коттеджем, в котором вы живете.
Прибыв в аэропорт, я встретился с друзьями. Мы договорились, что они отвезут меня к определенному месту, где будет ждать другой человек, который и доставит меня к шаману. Мне удалось договориться об индивидуальной встрече, и я в предвкушении ждал.
Невысокий, но крепкий мужчина вышел навстречу спустя минуты три, когда мы расстались с друзьями. Он был весьма неразговорчив, и просто жестом показал направление, дав мне понять, что пойдет следом. Я шел впереди и боковым зрением старался не упустить своего гида, так как он производил минимум шума. Минут через пятнадцать, когда мы начали подниматься в гору, он обогнал меня и резко вытянул руку, указывая прямо.
- Иди по знакам, - сказал он и, так и не встретившись со мной глазами, куда-то пропал. Я только посмотрел по направлению в поисках указателей и повернулся к проводнику, как его уже и след простыл. Наверное, он нырнул в лес, который тянулся слева.
Я успел достаточно прочитать про саамских шаманов, к которым отправлялся и, возможно, мой проводник не зря избегал встречаться со мной глазами. Самые сильные шаманы, которые зовутся "поедающими", могут забрать жизнь другого человека. Шаманы послабее также могут причинить вред, но "съесть" жизнь уже не осмелятся. Так что, может, и хорошо, что мой гид оставил меня в одиночестве. Вероятно, он выразил даже свое уважение.
Ну что ж, мне оставалось только наслаждаться свежим невероятно чистым воздухом и пением птиц. На улице было прохладно, но все равно пригородный воздух не сравнится с городским. Тем более, здесь, в краю саамов, которые и травинки не тронут, если в этом нет необходимости. Первозданный вид мира. Ручей, который ничего не сдерживает, трава, непримятая никем, и шум деревьев.
Я дошел до первого знака. Это была простая дощечка, прибитая к столбу, на котором углем или чем-то похожим была нарисована стрелка, напоминающая руну. Простая стрелка, нарисованная от руки.
Дорога петляла, я шел уже почти полчаса, но мне было нескучно. Я вообще люблю гулять. К тому же это очень полезно. Цивилизация осталась далеко позади, и передо мной открылась настоящая природа, не загубленная рукой человека, а бережно им охраняемая.
Наконец, я увидел очертания деревянного домика. Площадка, на которой был построен дом, была незамысловато украшена забором, деревянным столом, собранным из неровных серых досок, кострищем из камней разного размера, накиданных в форме прямоугольника, и шкурами, развешанными почти везде. Порог дома был открыт и тоже выстлан шкурами.
Меня встретил молодой человек и поднес какое-то снадобье. Юноша смотрел мне в глаза и рассматривал меня с интересом. Отказываться было неприлично, потому я выпил то, что он предложил. Это был какой-то отвар с терпким вкусом, похожий на какой-то корень, но со странным послевкусием незнакомого происхождения. Только после этого юноша пригласил меня в строение позади дома, которое я поначалу не заметил. Мы прошли через отсутствующие в доме двери и очутились под навесом, очень напоминающий вигвам из шкур и бревен. Посреди пятачка вигвама сидел тот, кого я ожидал увидеть. Он не смотрел на меня, а глядел на пламя свечей, разложенных перед ним на шкурах. Юноша жестом попросил меня сесть напротив и покинул нас.
Я разместился перед саамом. Он был довольно упитан, со слегка раскосыми глазами, как у монголов, смеющиеся морщинки вокруг глаз, небольшая рыхлость лица. Невозможно было сказать, сколько ему лет. Судя по рукам, ему было лет пятьдесят, но на лице были написаны все семьдесят.
Он молчал. Я тоже, так как знал, что надо проявлять уважение и не сотрясать воздух пустой болтовней лишний раз.
Пока он собирался с мыслями, я рассматривал вигвам. Финский колорит здесь заканчивался, и начиналась магия. Самым запоминающимся оказался большой бубен, сделанный вручную, который лежал позади шамана. Нанесенные символы, фигурки привлекли мое внимание надолго. Я пытался разгадать, что означает каждая, и что дают символы вкупе, но смог прочитать только пару знаков. Остальные начертания были мне незнакомы и напоминали рисунок мехенди, которые женщины выполняют хной на руках, но с индейскими мотивами. По краю бубна циклично нарисовали силуэты птиц. В середине были кресты с кольцами на концах, месяц, корабль и много символов, с которыми я ранее не сталкивался.
Передо мной на бежевой шкуре лежали камешки и старая потемневшая фигурка оленя, грубо вырезанная ножом будто впопыхах, так как на ней было много царапин, куда забилась грязь. Справа от шамана лежал небольшой кривой деревянный посох, обвязанный лентами разных цветов и материалов.
