легче.
Глупо чувствовать стыд, за то, что я не могу контролировать эмоции, но не всегда нужно стоять до конца, чтобы выйти победителем. Мое горло сжалось и заболело. Медленно, я опустила лямку своей сумки вниз и опустила в нее руку.
— Ты не знаешь? — задумчиво спросил он, будто разговаривал сам с собой. — Ты ничего не знаешь… О тебе никто ничего не знает… это единственное объяснение, почему ты еще здесь, — сказал он, изучая меня.
— Тебя никто не защищает, Тебе придется справляться со всем одной? — спросил он, позволив моему локтю выскользнуть из его руки.
Я больше не могла четко видеть его лицо, потому что мои глаза застилали слезы, но, к сожалению, для него, в сумке я нашла то, что искала.
— Мне никто не нужен для защиты, пока у меня есть это! — говорю я в отчаянии.
Направив электрошокер в его сторону, я отключаю предохранитель и нажимаю на курок. С шипением, электрический разряд проходит через пистолет прямо ему в живот, но Рид не упал, и не начал дергаться, как было показано в демонстрационном фильме. Вместо этого, его брови взлетели вверх, а выражение лица между неверием и удивлением, и он спрашивает: — Ты серьезно?
Страх и удушье, которых я никогда раньше не чувствовала, заставляют мои руки дрожать. Я роняю электрошокер. Он падает и сразу гаснет.
— Прости, мне плохо… я просто собираюсь уйти, — сказала я, пятясь от него на негнущихся ногах. — Мы еще встретимся позже, хорошо? — Прошу я примирительно.
Рид ни чего не говорит, но и не двигается, так что я по-прежнему отступаю от него. Пройдя еще немного, я повернулась и побежала от него в сторону мягко льющегося света, просачивающегося из шатров. Когда я вошла в палатку то, латки с едой, столы и стулья по-прежнему были размещены на погрузочных платформах, для погрузки в машины. Спотыкаясь о стопки скатертей, я вышла из шатра, тем же путем, что и в начале вечера. Отчаянно ища автобусы, я понимаю, что они уже уехали. В попытке успокоиться, я закрываю глаза и делаю глубокий вдох.
Мило, прекрасно! — саркастически подумала я, с тревогой подпрыгивая вверх и вниз. Остается, либо вернуться в шатер и поискать еды, которой наверняка не осталась, или возвращаться в университет пешком. Проклятье! Не в силах держать желание, сделать хоть что-нибудь, я побежала по дороге, вкруг озера. Уже темно, но в небе светила луна, что дает возможность увидеть дорогу впереди меня. Озеро было спокойное, вода легко колыхалась, под кваканье лягушек и ритмичный стрекот сверчков. По сравнению с ним, мой разум — был бурей.
У меня было несколько вопросов, на которые я хотела бы получить ответы:
Какая техника позволяет голосом управлять человеком? И что это такое?
Или это техника, как гипноз?
И почему она подействовала на Рассела, а не на меня?
Или Рассел притворялся?
Может, Рид и Рассел были вместе, чтобы просто напугать меня
Последний вопрос заставлял меня чувствовать себя еще хуже, поэтому я еще быстрее бегу в сторону кампуса. Я не останавливаюсь до тех пор, пока не увидела впереди зарево огней от студенческого городка Крествуда. Слава Богу, цивилизация! Я с облегчением вздохнула, увидев, как люди выгуливают собак в вечернем воздухе. Кажется, что безопаснее быть рядом с ними — обычными — даже если они другие. Черные фонари, городской тротуар, а я перехожу от одного круга света к другому. Впереди, кто- то бежит прямо ко мне, адреналин тут же пробегает по моим венам. В отблеске фонаря его волосы выглядят белокурыми, а не желтовато-коричневыми.
Глубоко вздохнув, я признаю, что это не маньяк пришел убить меня, а всего лишь Рассел. На мгновение, я испытываю облегчение. Затем меня сбивает с толку его мускулистое тело. Но вместо этого он подхватывает меня на руки и заключает меня в объятия.
— Рид… Я… Все в порядке? — спрашивает Рассел, тяжело дыша и прижимая меня к груди.
Он был весь влажный от пота, видимо бежал, когда вышел из автобуса.
— Расс… я не могу… дышать, — удается ответить мне, несмотря на то, что из моих легких выбит весь воздух. В то же мгновение он отпускает меня и позволяет сделать вдох.
— Я в порядке, — говорю я. — В порядке. Он не испугал меня.
Хмурый взгляд Рассела темнеет — поскольку он продолжает осматривать меня на наличие каких-нибудь видимых травм.
— На самом деле, — мягко говорю я, встречаясь с его карими омутами. — Ты можешь отпустить меня, со мной все
