разбилась. Повисла в петле. А вообще мой объект обладает на удивление здоровой психикой. О самоубийстве не думает. Несмотря на свои семнадцать.
– Самый пиковый возраст, – замечает Яр.
– Самый, – соглашается Александр.
– Ха, не думает! – Женя хлопает по столу. Эйдос поднимает морду. Официантка выглядывает из-за стойки и плывёт к нам забрать пустые чашки. – А кто состоит в клубе самоубийц?
– Помилуй! Это несерьёзно. – Александр морщится и машет ладонью.
– Что, до сих пор существует этот клуб? – Яр с интересом поднимает брови.
– Ещё бы, – хмурится Женя. – Эта зараза живучей масонства.
– Но ведь она же дитя! – изумляюсь я.
– Ха, дитя! – фыркает Женя.
– В этом возрасте раньше в рыцари посвящали, – мечтательно вспоминает Александр.
– А другие своих детей заводили. И не одного, – добавляет Женя.
– Насколько я могу припомнить, работать с людьми из этого клуба намного легче, – говорит Яр.
– Вот бери и работай, – ухмыляется Женя.
– Дело усложняет тот факт, что для них это спорт. По-настоящему о смерти никто не думает. К порогу не выходят. Поэтому приходится беречь, – уточняет Александр.
– До поры, – смеётся Женя. – Ничего, батенька, работайте, работайте, вам полезно. Мы верим в тебя.
– Спасибо, – улыбается Александр, оценив сарказм, и снова углубляется в ноутбук. Женя хмурит лоб – вспомнила про своего флегматика. Яр отвернулся – думает о вчерашней встрече. А я сижу, вцепившись руками в чашку, всё не могу с ней расстаться. С каждым вдохом пьянею. С каждым вдохом сердце стучит громче. Перед глазами – Ём, и душа умывается стыдом. О, Лес, помнит ли он меня? А если помнит, что обо мне думает? И когда же, когда же, чёрт побери, он позвонит?
– Каждый раз, выходя из дома, она придумывает себя заново, – говорит Юлик, неистово раскачиваясь в гамаке. Того и гляди оборвётся. – Жизнь её полна людьми и историями, как гранат – ядрами. И так же, как гранат, истории эти состоят из сладкой оболочки цвета крови и выводов, жестких, как слезы.
– Хорош, – фыркает Цезарь. – Баян!
– Снова цитата? – подозрительно косится Яр.
– Что вы, светлейший! Чистой воды отсебятина.
– Ладно, хватит литературы. Ближе к сути, – ворчит брат.
– К сути? Хорошо. Ей тридцать один год. Зовут Джуда. По паспорту – Катерина, но никто, конечно, уже не помнит о том, даже она сама. Сегодня в девять вышла из дома. Сначала Садовая. Там её школа. Авторская школа свободного танца. Очень популярная тема. Будет заниматься до полудня. Потом…
– Позвони ещё раз, – перебивает Яр.
– Князь, пять минут как, – пытается возразить Юлик.
– Позвони, – отрезает Яр. Юлик пожимает плечами и снова набирает номер. Мы дружно обмираем, не сводя с него глаз. Юлик слушает гудки и, не получив ответа, жмёт отбой.
– Ты должен быть рядом, за каждым шагом следить, – говорит Яр, буравя его глазами. – Мне нужна встреча. Сегодня!
– Полноте, князь. Она никуда не денется. Процесс запущен. Всё под контролем.
Но спокойствие Яру даётся с трудом. Блуждая взглядом, он попадает на Цезаря. Тот сидит за столом, подперев кулаком голову, читает из интернета Афанасьева и тихонько посмеивается.
– Ты попробуй, – командует Яр. Цезарь поднимает на него удивлённые глаза. – Давай, давай, нечего без дела сидеть.
– Князь, пусть лучше Юлик, это его амплуа…
– И слышать не хочу, – говорит Яр. – Действуй.
Цезарь тяжело поднимается из-за стола, подходит к Юлику, тянет руку за телефоном. Тот посмеивается, довольный, что не ему одному досталось.
– Яр, не надо, – не выдерживаю я. – Они её спугнут, только хуже станет.
Примерно час назад Юлик дозвонился и начал рассказывать, что поклонник её таланта, пожелавший остаться неизвестным, ждёт её сегодня в семь вечера в ресторане, столик заказан. «И наденьте лучшее платье», – ляпнул Юлик, когда всё почти
