Она на миг вскинула голову, глаза блеснули лукавством:
— Ну, конечно, отпираться бессмысленно… И все равно, голос у тебя
— А неплохо было бы, — мечтательно сказал Сварог. — Ты бы приняла довольно смиренно, а?
— Пожалуй… Ты имеешь право сердиться…
— Вот именно, — сказал Сварог. — Но есть тут свои нюансы… Я бы, наверное, осерчал гораздо больше, окажись, что вы это первыми придумали, но после того, как я прочитал все, что только нашлось у Анраха и Интагара, осталось стойкое впечатление, что и раньше не было никаких привидений. Что это — старое развлечение ларов. Это вас в некоторой степени оправдывает, но не полностью. Посмотри мне, наконец, в глаза, не съем. Что, я прав?
Яна подняла голову:
— Прав… Эту забаву лет двести назад придумала императрица Агнеш, до замужества, конечно…
— Ну да, следовало ожидать, — сказал Сварог. — Твоя бабушка в молодости, уж прости, была большой проказницей… впрочем, насколько я знаю, бабушка Каниллы — тоже. Интересные гены вам обеим достались… Ну, дальше?
— С ее легкой руки это развлечение вошло в моду, — сказала Яна, на сей раз стараясь не отводить глаз. — И до сих пор остается в моде, главным образом среди молодежи и семейных пар помоложе, но иногда и люди постарше забавляются. Между прочим, барон Клегг, собравший немало пикантностей в «Там, под облаками», о своих собственных забавах скромно умолчал. А он, среди прочего, однажды ночью в компании трех обнаженных девиц проскакал не где-нибудь — по главной улице Сноля, пуская цветные огни и оставляя цветные дымы…
— Ну, он не выставлял себя моралистом… — сказал Сварог. — А вот интересно, почему в Глане практически ни разу не появлялись Ночные Кавалькады? Лорд Баглю ни о чем подобном и не слыхивал, говорил, было что-то такое очень, очень давно, но быстро пропало…
Яна улыбнулась почти весело:
— Потому что твои гланцы — народ своеобразный. У них быстро появилась своя забава — догнать галопом «призрака» и рубануть палашом по башке. Для лара это столь же опасно, как для обычного человека, вот и перестали туда ездить…
— Да уж, у меня в Глане не забалуешь… — сказал Сварог с законной гордостью за своих подданных. — И сколько раз вот так раскатывали?
— Три… — призналась Яна. — Заслужила три подзатыльника… Но ты ведь не станешь? Я же тебе не изменяла, ничего такого не сделала, просто не удержались, попробовали старинную забаву. Откровенность за откровенность, можно? Как вообще вышло, что этот твой сыщик нас углядел?
— Стечение обстоятельств, — сказал Сварог. — Он, ты сама читала, родом из той деревушки. Родители давно погибли при пожаре, и из родных осталась только тетушка, которую он очень любит и часто к ней в свои вольные недели ездит. Парень молодой, неженатый, вот и пошел ночью с местной красоточкой посмотреть на небесные созвездия и планеты. Благо леса там спокойные, ни зверья, ни разбойников. А тут вы… Девица сомлела, а он в городе пообтесался, да и полицейские рефлексы сработали…
— Тоже не моралист, — заключила Яна.
— А вашу теплую компанию в какой-то степени это оправдывает? — прищурился Сварог.
— Ну, вообще-то нет… Нас другое оправдывает.
— Интересно, что? — с нешуточным любопытством поинтересовался Сварог.
Яна открыто посмотрела ему в глаза:
— Мы, можно смело сказать, больше ставили научные эксперименты, чем развлекались.
— Ох, какие интересные бывают научные эксперименты, я и не знал…
— Не язви, — сказала Яна. — Послушай лучше. Этот Гонтор Корч все правильно подметил: кони Ночных Кавалькад и в самом деле в роскошной сбруе, при седлах и уздечках. Мы сами в первый раз так выезжали, исключительно для развлечения. А потом мне знакомые молодожены, немногим меня старше, рассказали интересные вещи… Мы проверили, и все подтвердилось. Знаешь, что оказалось? Если скакать во весь опор на неоседланном, неподкованном коне по какой-нибудь широкой равнине, где не видно ни малейших следов человеческой деятельности, очень быстро приходят странные, необычные ощущения… Даже словами не передать. Представляется, что ты сливаться с чем-то непонятным, огромным, благожелательно к тебе настроенным, становишься его частицей, летишь по каким-то словно бы призрачным
Ее щеки вновь зарумянились, но на сей раз, похоже, не от стыда, взгляд затуманился, она продолжала завороженно:
