Алый, как снег

— Такие дела, господа гвардейцы… Снова подвернулось серьезное и опасное дело, откуда мы все можем не вернуться…

Наученный опытом, он на сей раз не стал выспрашивать, все ли согласны, — помнил, как жестоко их оскорбил такими речами совсем недавно, перед Токерангом. Все было видно и по глазам, ставшим прежними, хищно-азартными, и шестеро знакомо подобрались, как звери перед прыжком. Только Шедарис громко проворчал:

— Да ладно… Попривык я что-то возвращаться… Обойдется.

Сварог поневоле припомнил строчку из песни, которую любил петь под гитару еще в курсантские годы: «Гвозди бы делать из этих людей…» Кому-то это, может, и покажется слишком высокопарным, но что поделать, коли так оно и есть. Гвозди бы делать из этих людей…

— Итак, детали и подробности… — сказал он уже насквозь деловито, как было не раз. — Один монашек…

Глава XI ЧЕТЫРЕ ЧЕТВЕРТИ ПУТИ

Они один за другим проходили мимо Сварога с совершенно невозмутимыми лицами, давно знакомой упругой походкой хищников, готовые ко всему на свете. Выстраивались в шеренгу меж серых тополей. Последним, бесшумно ступая, чуть ощетинив затылок, бдительно нюхая воздух, вышел Акбар. Сварог досадливо поморщился — но что он мог сделать? Прежде такого не случалось, но теперь пес буквально прилип к нему, всем видом давая понять, что на сей раз без него не обойдется и он пойдет со всеми. Уговорам он не поддавался, а запирать его было бессмысленно — проникнет через любую дверь. Сварог так и не взял в толк, что это может означать: за гармами не числилось способности к предчувствиям, что хорошим, что дурным. Но вот втемяшилось ему в башку тоже отправиться в поход, и точка.

С одной стороны, такой пес непременно привлечет к ним лишнее внимание. А вот с другой… Здесь все-таки Заводь. Появление семерки несомненных чужаков, одетых и вооруженных так, как здесь и не видывали, само по себе привлечет внимание любого, у кого есть глаза и хоть бы одна извилина в голове.

Оглядев всех и чуточку подумав, Акбар уселся на правом фланге — он и сидя был гораздо выше рослого Шедариса, которому при всех построениях выпадала роль правофлангового. «Самомнение, однако, — подумал Сварог, — покрутив головой. Ну, да откуда гарму разбираться в воинских построениях…»

Он вернулся в «стакан», встал лицом к лицу с Яной. Глаза у нее были грустные и сухие. Она прилежно отрапортовала:

— Инструкции помню: держать дверь открытой, перекрыв ее «стеной». Если появятся местные, напугаю их миражами так, что только пятки засверкают. Или, смотря по обстоятельствам, выпущу на них Летучие Рожи.

— Отлично, — сказал Сварог. — По всем расчетам, туда мы доберемся завтра, еще до обеда. Сколько времени отнимет работа, не знаю. Но возвратимся, не исключено, гораздо быстрее: есть у меня подозрение насчет этих корабликов, что они все-таки летучие. Иного объяснения, почему они там, и не подберешь. Через восемь часов тебя сменит Элкон, потом Родрик…

— Нет, — сказала Яна. — Сама дождусь. Великое дело — дня три без сна. На что у нас «синий эликсир»?

Сварог слегка пожал плечами: ну, в конце концов, ничего страшного не произойдет, если суток трое просидит на «синем эликсире». По собственному опыту знал: после него будешь без просыпу дрыхнуть пару суток, и только…

— Я тебя не буду целовать на прощанье, — сказала Яна. — В Каталауне это считается дурной приметой…

— Я помню, — сказал Сварог. — И правильно, что не будешь. Ты меня и перед Токерангом не целовала — и все обошлось в лучшем виде… Может, все же улыбнешься напоследок?

Она добросовестно попыталась улыбнуться. Получилось, хотя улыбка и выглядела тускловато. Сказала чуточку жалобно, глядя ему в глаза:

— Только ты возвращайся, пожалуйста…

— О чем разговор, — сказал Сварог. И добавил, вспомнив своих любимых авторов: — Знаешь, еще не было случая, чтобы я не вернулся… Ну, я пошел.

Прекрасно зная, что не стоит надолго размазывать прощание, он повернулся и вышел в тополевый лес. Остановился перед шеренгой, придирчивым командирским взглядом окинул свое невеликое, но безусловно доблестное воинство.