Он вновь перевёл взгляд на Троя. На всё это время молчавшего Троя.
– Возьмёшься проверить меня на пригодность? – Его губы растянулись в язвительной усмешке. – Или побоишься, что я тебя случайно поломаю?
Ну, что за де…
Я осеклась, глядя, как Трой делает несколько шагов вперёд и встаёт напротив русоволосого.
– Ого-го! Он соизволил отреагировать! Мать его за чресла! – гоготнул наёмник. – Так что, рискнёшь на пров…
Должно быть, он хотел сказать «проверку» – но захлебнулся кровью и не успел. Хруст рёбер был слышен так отчетливо, что наёмники напряженно отступили, а Трой опустил ногу и выпрямился, делая вид, что молниеносного удара, покалечившего рослого детину, что был вдвое больше него, – не было.
Метис осмотрел ленивым взглядом всех наёмников, что успели окружить нас во время небольшого представления ныне лежащего на земле и хрипящего от боли бойца: желающих вступить в ряды демонов больше не наблюдалось.
– Что за… Влад, мать твою! – Берн вышел из-за спин наёмников и остановился перед телом русоволосого. – Довыпендривался, – командир сплюнул на землю, затем перевёл взгляд на Троя, весь вид которого транслировал: «Я спокоен, но это не навсегда». – Прошу прощения за своего сына, – процедил мужчина, чуть склонив голову, – даже спрашивать не буду, за что вы его.
Похоже, он в курсе дивного характера этого мальца.
Трой едва заметно кивнул, принимая извинение. Надо же, он все-таки снизошёл до «низов».
– По поводу нашего дела… – Берн замолчал, оглядев толпу зевак. – Мы обсудим это ещё раз через пару дней. Мне нужно всё обдумать.
– Благодарю, Берн. – Дамас кивнул и посмотрел на тело его сына. – У Влада мозгов не прибавилось?
– Похоже, в этой долбаной Централи ему отбили последние, – старый наёмник вновь сплюнул, а затем недобро посмотрел на Троя. – Надеюсь, хоть кости целы?
– Два ребра сломаны. Возможно, задеты органы, – сухо ответил Трой, бросив равнодушный взгляд на тело Влада.
– «Возможно»?… – Берн горько усмехнулся и покачал головой, глядя на то, как его сын харкает кровью.
Задеты, однозначно. И Трой об этом знает.
– Я буду ждать вашего ответа до завтра, – сказал он и развернулся к Берну спиной, направляясь прочь из квартала наёмников; мы с Дамасом пошли следом.
Было видно – показное спокойствие даётся Трою всё сложнее и ждать грядущего срыва осталось недолго…
– Дамас, – тихо позвала я, надеясь, что метис не слышит; мужчина посмотрел на меня. – Почему наёмники Семёрки ведут себя… так?
– Ты знакома с Габриэлем, – странно ответил наёмник.
– И? – не поняла я.
– Представь, что они видят каждый день, выходя на службу. – Дамас посмотрел на меня, я представила, – мирный пастырь, ведущий людей к свету. – А теперь представь, что они знают, что из себя представляет мирный пастырь. Знают и живут с этим, и молчат об этом, и периодически выезжают с Габриэлем на задания Централи. Они боятся его. Боятся и ненавидят. К тому же прекрасно осознают, что они деревне, по сути, не нужны – Габриэль в одиночку может защитить всю Семёрку. И никто не может пойти против его воли. А тут целый взвод сильных мужиков, не обделённых силой и самолюбием.
– Поэтому они так хорохорятся перед городскими? – Я тихо фыркнула, а затем фыркнула ещё раз: меня же тоже приняли за городскую.
Да я сама недавно думала то же самое о Трое, когда впервые увидела его в Десятке. Уважения он у меня не вызвал. Скорее – недоумение.
– Они видят ваше сходство с Габриэлем – особенно глядя на Троя. И они заранее ненавидят вас. – Дамас перевёл взгляд на спину метиса, идущего впереди.
– А зачем нужно было врать пастору о цели визита, он же спокойно может проверить слова Троя? – слегка нахмурилась я.
– И в тот момент, когда пойдёт проверять, увидит, как глава охраны проводит дисциплинарные беседы с каждым бойцом лично. – Дамас улыбнулся краешком губы. – Твой метис всё продумал, можешь не переживать.
– Я не переживаю, – прошипела; затем хотела возмутиться по поводу «моего метиса», но помолчала. – Дамас, ты расскажешь мне о терактах? – спросила негромко.
– Расскажу, – кивнул наёмник, бросив на меня внимательный взгляд, – думаю, теперь можно.
– Ты ещё и разрешения у него спроси, – процедила сквозь зубы, но Дамас лишь рассмеялся.
