чтобы случайно не столкнуться с Джетом.
У нас была только одна попытка. Против нас были все патрульные, вся охрана главнокомандующего, половина разведкорпуса и треть наёмников. И мы не имели права проиграть.
Три часа спустя я с бесстрастным лицом стояла на полигоне Главной Базы среди членов своего отряда и смотрела на то, как главнокомандующий в ослепительном белом мундире с кроваво красными эполетами поднимается на трибуну и начинает вещать о новом мире, в котором мы живём и законы которого призваны охранять. Его речь была мне неинтересна. Намного интересней было смотреть на лица наёмников, стоявших сотней рядов перед трибунами и молча взиравших на своего могучего диктатора. Мужчины старались сохранять одинаково отрешённые лица, но я хорошо видела, как многие из них едва скрывают своё презрение.
Дамас с Троем хорошо поработали…
Я перевела взгляд вперёд и посмотрела на противоположную сторону полигона: там стояли патрульные и личная охрана главнокомандующего. Как и мы, они стояли боком к трибуне, имея возможность видеть всех, кто находится на этой огромной площади.
И среди этих, послушных воле главнокомандующего, законников до сих пор не было Джета.
Я не знала, радоваться ли этому или готовиться к худшему…
Как и ожидалось, большинство бойцов разведкорпуса не отрывало от меня глаз с тех пор, как я появилась на полигоне. Аста знали все, и всех волновал один и тот же вопрос: почему я?
Я по понятным причинам не могла на него ответить, а спрашивать у самого Холодного Принца никто не решался, потому уже больше тридцати минут на меня косилось по меньшей мере пятьдесят пар глаз.
Помимо доброй половины разведчиков Централи, за мной пристально следили все пасторы, стоявшие ближе всех к трибуне. С беловолосым братом Лои их было ровно пятнадцать человек, и мне не нужно было встречаться с ними в бою, чтобы понять – это наши самые опасные противники. И с ними нужно будет разобраться в первую очередь.
Но худшим испытанием дня стал пристальный взгляд самого главнокомандующего. Как он умудрялся смотреть на меня и при этом так величественно и грозно произносить свою речь, внушая всем и каждому на площади, что он обращается именно к нему, – я искренне не понимала. И тем не менее всей кожей ощущала давление его взгляда.
– …тогда Бог покарал нас, наслав на землю скверну… – продолжал свою грозную речь диктатор, а я молча стояла, глядя на него, и на моём лице не дернулся ни один мускул.
Лживые слова этого человека заставляли меня желать ему самой страшной смерти, но я держалась, не показывая ни одной живой душе, что испытываю по отношению к этому лицемеру. Он сам наслал скверну на нашу землю. Бог здесь был ни при чём. И он же, а не Бог, уничтожил все упоминания о противостоянии власти в прошлом, он даже заставил людей перестать использовать такие слова, как теракт и оппозиция. Для них не было места в Мире После.
И мы хотели исправить это недоразумение, разрушив саму опору главнокомандующего… Я перевела взгляд на Троя, тот на секунду прикрыл глаза, соглашаясь, что время пришло, и сложил руки за своей спиной – это был знак для Лои, что в этот момент следила за трансляцией обращения главнокомандующего к армии Централи в центре законников. Это был знак начала нашей операции.
Ещё пара минут…
Я замерла, заметив, как через весь строй наёмников молча пробирается Джет, нисколько не напрягаясь оттого, что все внимание законников постепенно приковывалось к нему. Тысячи глаз следили, как он пересекает стадион, проходит мимо всех бойцов и встаёт у самой трибуны со стороны охраны главнокомандующего, тут же начиная целенаправленно высматривать кого-то среди отрядов разведкорпуса, стоявших напротив. Кого он ищет? И почему не остановил главнокомандующего, предупредив об угрозе?
Когда взгляд жёлтых глаз остановился на мне, я перестала дышать. Я чувствовала, как рядом напрягся Трой, и видела краем глаза, как Аст медленно кладёт руку на своё странное оружие – крупное лезвие в форме бумеранга, на цепи, – закрепленное на поясе.
Они все подумали о том же, о чём и я?
Он догадался?…
Но этого просто не может быть – моя внешность слишком изменилась с тех пор… даже главнокомандующий, который однозначно видел моё фото пятилетней давности, не смог признать во мне ту полнотелую красивую девушку, что была запечатлена на снимке в возрасте двадцати двух лет – как раз перед своим побегом…
