мотоцикл Джета.
– Запускай, – сказал Трой, не глядя на то, как Габриэль увозит Лою с территории законников, с каждой секундой всё больше набирая скорость.
И я отдала мысленный приказ своим Грешникам и Джету…
Через десять минут криков и звуков борьбы и стрельбы, доносившихся из здания центра, я бессильно осела на асфальт. Трой подошёл, подхватил на руки и вопросительно заглянул в глаза.
– Больше сражаться некому, – глухо ответила я, уже не скрывая, что сил во мне больше нет.
Никаких.
Я вновь обуза.
– Идти сможешь?
Вопрос Троя заставил меня напрячься и вновь открыть глаза.
– Я хочу, чтобы ты стояла на своих ногах, когда мы войдём в кабинет главнокомандующего. И хочу, чтобы он видел, кто уничтожил весь его мир.
Я кивнула, внутри испытывая сильную благодарность за его слова; собрала всю волю в кулак, а затем опустилась на ноги и выпрямилась.
– Всегда хотела спросить у тебя, почему ты зовёшь меня Покахонтас? – негромко спросила у него, глядя на центр законников.
– Потому что ты – непослушная, решительная, бесстрашная и яркая, как индейская принцесса. – Он вдруг мягко посмотрел на меня, а в его глазах я прочитала…
Нежность.
Я сжала ладони в кулаки и приказала себе держаться; затем отвела взгляд. Из-за Троя у меня подкашивались колени и заставляли вспоминать, что я – всего лишь девчонка с мечом. Глупая влюбленная девчонка с мечом.
Но это не то состояние, которое сейчас от меня требовалось.
Позади нас было около двадцати разведчиков – изначальных союзников и тех, кто присоединился со временем. И мы должны были преодолеть это расстояние – между Ними и Нами.
Мы вошли в центр законников вместе.
То, что творилось внутри… в этом и было наше тотальное отличие от служащих Централи – мы могли бороться как против людей, так и против Грешников, и переключались в своей борьбе на автомате. А служащих главнокомандующего сгубило то, что они вовремя не сориентировались – кто их атакует, и пытались убить Грешников, как простых людей.
Однако заражённых могла сразить лишь пуля в мозжечок или отрубленная голова.
Крови было много. Полусъеденных тел было ещё больше.
Мы поднялись на второй этаж и вошли в кабинет главнокомандующего. Только мы шестеро – Дамас остановил всех остальных ещё перед дверью и предложил передохнуть после изнурительного сражения… и нашей общей победы. Бойцы вняли и, похлопав Троя, Аста и Вельза по плечам, разошлись кто куда: хоть они и понятия не имели, что с Астом сделал его дядя, они знали об их взаимоотношениях и понимали, что встреча этих двух родственников – дело личное… И в этом сражении они будут лишними.
Кабинет главнокомандующего был почти не тронут, в отличие от первого этажа здания – кровь здесь была лишь в одном месте – на ковре под телом обезглавленного Джета. Сам главнокомандующий стоял у окна к нам спиной, а шестеро его выживших охранников – перед столом, с клинками наготове.
Шесть всполохов от сверкнувшего на солнце металла – и шесть трупов один за другим осели на пол. Вельз достал седьмую пластину и вопросительно посмотрел на Аста, но тот качнул головой.
Главнокомандующий даже не шелохнулся. Он продолжал стоять и смотреть на то, что творилось за окном: на усталых наёмников, перетаскивавших мертвые тела, на бойцов разведкорпуса, что вышли на улицу и теперь просто стояли и смотрели на небо…
– Вы хоть понимаете, что наделали? – голос главнокомандующего был сух и холоден: словно мы не были победителями в этой битве; словно он не был повержен нами.
– Уничтожили твой лживый мир? – спокойно спросил Аст.
– Скажите тем людям, что живут внутри стен, что в Централи больше нет власти, и последний оплот надежды человечества разрушится изнутри, объятый анархией.
– А кто тебе сказал, что мы скажем им о том, что власти Централи больше нет? – Трой поднял бровь.
