– Там нет людей, – ответила я, – там нет скверны. Там есть еда и вода.
– Тем не менее ты захаживала в близлежащие деревеньки, спокойно смиряясь с тем, что они полны тех самых людей и той самой скверны, – заметил метис.
– К сожалению, я – не портниха, – сквозь зубы ответила я. – И сшить себе шубу на зиму не в состоянии. Как и испечь хлеб.
– Да и скверна тебе не страшна, – на губах Троя появилась странная улыбка, – так почему бы не зайти, верно?
– Верно, – коротко ответила я.
– Не споришь… – протянул он.
– А смысл? – спокойно спросила его, – я не в восторге от собственного лица, но синяки не люблю, как и любая другая девушка. А о том, что я не подвержена появлению скверны, ты знаешь. Не раз мог удостовериться своими глазами. Не думаю, что это – такой уж редкий случай. Аст тоже не предрасположен к её появлению.
– У Аста есть обстоятельства, – странно ответил Трой. – У всех всегда есть обстоятельства. Но у тебя их нет.
– С чего ты взял? – осторожно спросила я.
– Вижу, – отрезал метис, глядя на меня очень странным взглядом.
– Я не знаю, почему она не появляется, – собрав всю свою искренность в ответе, сказала я.
– Ты недоговариваешь, – склонившись над моим лицом, констатировал Трой.
Да, недоговариваю. Но не потому что не хочу. А потому что не могу. Не могу сказать ему правду.
Видя, что я не стану продолжать тему, он кардинально сменил направление беседы:
– Что у тебя с ладонями? – И он резко стянул перчатку с моей правой руки.
Я даже вздрогнуть не успела, как перед глазами Троя появился стигмат. Не кровоточащий стигмат…
– Что это за шрамы? – Трой перевернул ладонь, чтобы удостовериться – странный порез присутствует и с другой стороны. – Тебе когда-то распарывали руку?
Он только сейчас посмотрел на моё лицо и увидел, что со мной творилось. Смотреть на стигматы я не могла. Физически. Я даже промывала их от грязи – отвернувшись в сторону. Это было выше моих сил.
– Да, – процедила я сквозь зубы.
Силы, которые я так старательно копила во время разговора с Троем, начали стремительно покидать меня.
Метис быстро вернул перчатку на место.
– Такие болезненные воспоминания? – сухо спросил он.
Я только и смогла, что выдавить из себя кивок. Температура тела резко поднялась, а на лбу появилась испарина.
Это нормальная реакция на стигматы. Это вполне объяснимый страх организма перед потерей крови. Страх, вбитый в моё сознание.
Я снимала гловы только для того, чтобы отпугнуть Грешников; это происходило всего несколько раз в моей жизни, и каждый раз сопровождалось обильными кровопотерями.
– Не буду спрашивать, что с тобой творили…
– Не надо изображать из себя всё понимающего святошу, – огрызнулась я, перебивая его, – ты уже достаточно показал себя, чтобы я не обманулась впредь. Так что заканчивай этот спектакль и говори, что со мной будет.
Он ничего не знал о стигматах. Иначе уже давно бы отчитывался перед Централью. А это говорило о том, что у меня есть шанс.
Есть шанс на выживание.
– Такая же дерзкая, как всегда. – Он вдруг вновь резко схватил меня за шею, вынуждая откинуться на спинку стула; его лицо было в нескольких сантиметрах от моего, но я уже не боялась; я поняла, что выпала из зоны его подозрений – какими бы они ни были. – Ты права, мне плевать на твои шрамы – у меня их гораздо больше. И мне плевать на твоё печальное прошлое – я не страдаю такой хернёй, как сочувствие или сострадание. Но я ненавижу, когда игнорируют мои приказы.
– Ты разве отдавал приказ «не сбегать»? – съязвила я и тут же поплатилась – новой пощёчиной.
На этот раз ощутимой.
– Я велел тебе тренироваться. Есть, мыться, спать, вставать с утра и снова тренироваться. – Он усилил хват на шее, отчего я вновь начала задыхаться, и слизал каплю крови с моей губы; моё сердце громко застучало, а дыхание… с дыханием у меня и без того были проблемы; тем временем Трой продолжил: – Тренироваться до тех пор, пока не сможешь встать вровень с остальными.
– Встать вровень с тобой я не смогу и к концу жизни, – выдохнула я, вкладывая в слова все смыслы, на которые была способна в условиях отсутствия кислорода в мозгу.
