Выскочив на закругление дороги, где начинался спуск на первый этаж, Марина замерла, невольно шагнула назад. Эстонки сбавили шаг, теперь они двигались осторожно, синхронно вертели головами: Сигрид смотрела вправо, Агнета — влево. Ян все больше и больше отставал, тоже озирался — не понимал, что происходит и почему изменился план. Обернулся назад, заметил Марину, она показала «о’кей» — он кивнул и отвернулся.
Странно, но Марина больше не чувствовала ни врагов, ни Артура, и это беспокоило ее. Наверное, эдемки «глушили сигнал». На всякий случай она попыталась сосредоточиться — вдруг сейчас навстречу врагам шагнет Артур, и ему понадобится помощь. Вдохнуть, выдохнуть, расфокусировать взгляд…
Зрение изменилось, и теперь Марина видела странное. Эстонки были людьми лишь снаружи, под тонкой оболочкой (белая кожа, прозрачные глаза, дорогие брючные костюмы) клубилась жадная тьма. Другого определения не подобрать: именно жадная. Тьма эта имела миллионы оттенков, была плотной, как дым от горящей покрышки, и настолько же ядовитой, и сочилась из «эстонок», ощупывала пространство. Именно ее почувствовали люди, и инстинкт самосохранения погнал их прочь. Марина поняла — стоит одному черному протуберанцу дотянуться до нее — и все. Весь свет, всю жизнь выпьет из нее ненасытная утроба.
Интересно, все жители Эдема такие? Если судить по Артуру — нет. Он вроде говорил, что женщины — что-то типа биороботов, созданных, чтобы бороться с ему подобными.
Вдруг, в самый неподходящий момент, пробудился природный первобытный страх перед неизведанным и потусторонним. Именно он заставлял древних падать ниц, когда громыхала гроза. Именно он гнал зверей в неизвестность, когда полыхал пожар. Не важно куда, не важно как, лишь бы прочь отсюда, подальше от леденящего ужаса.
Марина попятилась, задышала часто и остатками воли попыталась подавить паническую атаку. А тьма, расходящаяся от двух фигур, все клубилась, тянулась в ее сторону, обтекая Яна, замершего в нерешительности.
«Беги отсюда, — вопил инстинкт. — Они не спасутся, и твоя смерть будет страшной».
Не смея шевельнуться, Марина завороженно смотрела на танец тьмы. Эстонки по-прежнему не видели ее и не чувствовали. Или просто не расценивали как угрозу? А значит…
Тьма колыхнулась, щупальца метнулись вперед и опали. Марина прищурилась и в свете люминесцентных ламп заметила Артура между двумя микроавтобусами.
Казалось, Артура закрывал прозрачный купол — щупальца тьмы отскакивали, обтекали его, но не могли коснуться. Ян пока бездействовал. Или он работал, ослабляя эдемок, просто она не видела?
— Твой выход, — прошептала Марина, подбадривая себя. — Давай же!
Но спасительная злость тонула в ужасе, который все никак не отпускал. Она ощущала недовольство, струящееся по телу капельками ртути, но не собирающееся в озеро ненависти. Бессильная, как машущая крыльями намокшая птица, она наблюдала трепещущее пространство под куполом. С каждой секундой Артур становился все слабее, он не мог убрать купол, чтобы ударить, и вся его сила уходила на защиту.
Давай же. Сосредоточься. Они убьют Яна! И Артура. Ну же, помоги им, жалкая никчема! Теперь страх сменило отчаяние. Что делать? Артур долго не продержится!
Эстонки застыли. Они напоминали жриц, призывающих божество.
Пистолет! Марина размотала шарф, прицелилась в Агнету, щелкнула предохранителем, нажала на спусковой крючок… Но патрон заклинило. Что делать в таких случаях, она не знала и на мгновение впала в ступор.
Артур пошатнулся, упал на одно колено. Марина рванула вперед, сняла туфлю, бросила вперед с криком:
— Чтоб вы сдохли, сволочи!
Туфля упала у ног Сигрид, она медленно повернулась — щупальце метнулось навстречу Марине, которая остолбенела, беспомощно хлопая ресницами. Ну вот и все…
Но в игру вступил Ян. Что произошло, ошарашенная Марина толком не разглядела, просто несущийся к ней сгусток тьмы будто разметало взрывом, а потом колени Яна подкосились, словно его стегнули плетью по ногам.
На мгновение Марина встретилась с ним взглядом, а потом он рухнул ничком и больше не шевелился.
Марина вскрикнула. И вот тогда к ней пришла злость. Накрыла лавиной и понеслась, сметая все на своем пути.
Теперь ненависть напоминала не входящий в горло отточенный клинок, а винтовую лопасть комбайна, собирающего урожай. Причем у комбайна отказали тормоза, и он, неуправляемый, пер вперед.
Марина наблюдала себя со стороны: длинноволосая девушка стоит, широко расставив ноги и подавшись вперед, сжав кулаки. Что-то отделяется от нее… второе «я». Оно врезается в эстонок. Сигрид падает. Агнета поворачивает к ней ледяное лицо…
И взрывается, как каракатица, пустившая чернильное пятно, — это, сняв купол, сзади ее ударил Артур.
