сначала.
В принципе, выходов несколько. Первый — вызвать такси и убраться туда. Второй — вернуться домой, осмотреть комнаты. Скорее всего никого там нет, Артур уже ушел или вовсе почудилось после переживаний вечера. Третий — позвонить в полицию. Глупо, конечно, зато риск минимален. И последний, самый здравый, — подождать, пока ответит Ян. Марина набрала его еще раз, выругалась и привалилась к стене, не боясь испачкать парадно-выходное платье.
«Ну же, Ян, где тебя носит, когда ты нужен?»
Дернувшись, загудел спускающийся лифт. Ехал он с верхних этажей, потому Марина, не опасаясь, что это незваный гость, смотрела на мигающие кнопки. Пятый этаж. Четвертый. Третий. Второй. Приехали!
Створки с шумом разъехались, выпуская молоденькую девушку в розовой шубке, с букетом в руках. Увидев Марину, девушка выронила букет и заверещала диким голосом, отступая. Но лифт закрылся, она уперлась в дверцы спиной и продолжала орать, вытянув перед собой руки.
На мгновение Марина оторопела, а потом рассмеялась, забыв даже о чужаке в квартире. Представила, что девушка засиделась у подруги, выпила вина или пива, фильмец посмотрела. Вот уже полночь близится, пора домой. Уставшая, разомлевшая, она спускается на лифте. Открывается дверца, а перед ней — то ли кикимора, то ли какой-то дух…
— Не кричи, — примирительно сказала она. — Я была на карнавале.
Девушка икнула и закрыла рот. Вылупилась на Марину и нетрезво хихикнула, попыталась поднять букет, промазала мимо него. Со второго раза получилось.
Икая, она замерла напротив Марины:
— А я думала… Ик! Думала… — запрокинув голову, она расхохоталась, дрыгая ногой.
Марина тоже смеялась, не в силах остановиться. Едва она успокаивалась, смотрела на девушку, и ее скручивал приступ смеха.
В чувства Марину привел звонок. Прикрывая телефон рукой, она проговорила:
— Ян, у меня кто-то в квартире. Боюсь туда заходить.
— Жди. Еду.
Вот сама собой и разрешилась проблема. Сейчас Ян вызовет эстонок, и с Артуром будет покончено. Если он в квартире, конечно. Запах все-таки незнакомый, хотя и тревожащий.
Девушка попрощалась и вышла из подъезда.
К полуночи дороги опустели, и Ян примчался минут через десять, шагнул навстречу, обнял Марину и проговорил:
— Не бойся, пошли.
На лестничной клетке он остолбенел и даже не мигал — старался почуять врага. Помотал головой и сказал:
— Там никого нет, это точно.
— Но был, я знаю, — проговорила Марина, обхватив себя руками.
Ян тяжело вздохнул:
— Ты ведь умеешь их чувствовать, — сказал он с укором.
— Так я и почувствовала. Оливию вспомнила. Но теперь… да, теперь тоже не чувствую.
Ян положил руку Марине на плечо, развернул ее.
— Мне еще ехать далеко. Джинсы у тебя можно высушить?
И что? Вредность советовала выставить его на улицу здравый смысл — распрощаться мирно, а напутанной маленькой девочке, которую Марина редко слушала, хотелось, чтобы пришел кто-нибудь сильный, сделал все правильно и хорошо.
Она молча открыла дверь и махнула рукой, приглашая гостя. Войдя, он принюхался, свел брови у переносицы.
— Да, тут кто-то побывал, — кивнул Ян, разделся и протопал в кухню, толкнул дверь, включил свет.
Марина осмотрелась: вроде все вещи на местах. Будь она аутистом или педанткой, заметила бы, что чашка сдвинута, в ящике пластиковые крышки лежат не по цвечу пакет с гречкой повернут… Но Марина не запоминала таких мелочей.
— Откуда ты знаешь? — спросила она.
— Чувствую, как когда ищейка берет след. Ты тоже так можешь, только пока еще не осознанно, и тревожишься, чуя ловца.
Марина кивнула. И вдруг заподозрила Яна в том, что он водит ее за нос: хитро строит фразы, да и она не ловца почуяла, а чужой запах. Но зачем ему уходить от ответа? Неужели есть что скрывать?
— Халат имеется? — спросил он, расстегивая ремень. — Не могу больше в мокром, И дай мне утюг, чтоб высушить…
