— Да зови как хочешь, — обозлилась девушка. — Только след не потеряй.
— Не переживай, — хмыкнул Дайг, доставая пенал со своими ножами. — Мы уже рядом с развилкой, поэтому ошибиться насчет того, куда они повернули, нельзя. Я тут каждую тропу знаю, если бы ночники собирались ехать на запад, то они свернули бы еще пол-лиги назад.
— Сколько лиг до того овражка? — незаметно готовя оружие, осведомился у телохранителя Инквар.
— Не больше семи.
— Как думаешь, дозор выставят?
— Нет у них такой привычки, особенно если едут с пленниками, — покачал головой Дайг и помрачнел. — Я же говорил, паскудный народ. Если невзначай сталкиваются с баронскими отрядами, то ставят впереди себя женщин и детей.
— Того, кто так сделает, можешь убирать сразу же, — невыразительным голосом произнес искусник, и телохранитель вдруг с облегчением ухмыльнулся:
— Я в тебе не ошибся, можешь всегда на меня рассчитывать.
— Взаимно, — сухо буркнул Инквар и тайком покосился на девчонку, задумавшуюся о чем-то своем.
Лил, значит. Ну, это уже кое о чем говорит, не дают селяне дочкам таких имен. И ее уверенность в своих силах тоже неспроста. Значит, далеко не нечаянно удалось ей увести пса у Кержана, и хотя Инквар это сразу заподозрил, но подозрения и полная уверенность — совершенно разные вещи. Но сейчас свойства ее амулета не имеют никакого значения. Уж слишком он необычен, а придерживать такие вещи на самый крайний случай — святое правило искусников.
ГЛАВА 10
На западе уже догорал закат и небо быстро темнело, когда Дайг наконец сделал условный знак, обозначающий, что враги в пределе видимости. Или, как прикинул искусник, до овражка осталось не более трехсот шагов.
Ночники явно очень спешили попасть сюда до ночи, за последний час преследователям не попадалось на обочине дороги никаких следов привала или хотя бы короткой стоянки. Искусник тоже торопился, намереваясь использовать ночь, чтобы оторваться от возможной погони. Он пока еще не придумал, куда вести детей, если их удастся освободить, но двигаться собирался на восток. До тех пор, пока не доберется до Кержана, пообещавшего встретить их в лесочке возле той самой деревни. Искусника не волновало, как вожак собирается поступить со своим обозом, намного больше его тревожило, каким образом такой видный мужчина, как Кержан, сумеет незаметно уйти из Горта.
Лошадей пришлось завести в гущу леса и привязать как можно дальше от спуска в овраг: волчий нюх намного тоньше собачьего, оттого и тратят умельцы так много сил на поиск и выучку новорожденных волчат.
Прежде чем уйти от дерева, где они оставляли коней, Инквар открыто брызнул на ладонь зелья, отгоняющего любых хищников, и погладил животных по шее, провел рукой по груди и ногам. Теперь можно возвращаться за ними, не боясь увидеть растерзанные туши, даже голодный и по-весеннему худой мишка не учует в них добычу.
Потом Инквар так же спокойно добавил на ладонь зелья и провел сначала по горлу и голове рыжей, а потом — Дайга.
— А себя? — подозрительно принюхиваясь, буркнула Лил и не сдержалась, съязвила: — Интересные зелья возят в карманах медогоны!
— Так приходится зелье покупать. У нас, видишь ли, в соперниках хозяева леса ходят, если им запах понравится, то на первое тебя сжуют и твоим медком заедят, — с готовностью ответил старик на ожидаемый вопрос. — А я и так теперь пахну сильнее всех.
Дайг стрельнул в девчонку насмешливым взглядом и шагнул следом за искусником в кусты. Каплю зелья, позволяющего видеть ночью почти как днем, старик выдал ему тайком, и теперь потемневший было день начинал постепенно светлеть, словно повернул вспять.
Почему искусник не захотел поделиться ценным зельем с рыжей, воин не знал, однако спрашивать не стал. Стало быть, были у того какие-то свои причины, но зла ей он точно не желал, в этом Дайг мог бы поклясться.
Зато Инквар хорошо помнил, как уверенно действовала Лил той ночью, и намеренно не стал открывать ей все свои секреты. Конечно, на ремесло медогона можно списать очень многое, но если знать цены на зелья и мед да уметь считать, можно быстро понять, какие терпит убытки старик, покупая те флакончики, которые достает из карманов.
