Поняв, что его никто уже не боится, привидение стало общительным. Хотя назвать это привидением было сложно. Скорее, это была почти потерявшая себя сущность. Призраки имеют весьма четкое очертание, не важно, призрак человека или зверя. Тут же было просто расплывчатое пятно, но разговорчивое.
– Сокровища ищем. Тут нигде ничего не зарыто?
– Только святой трилистник. Друиды развлекались. А так вроде ничего.
– Друиды?
– Их выгнали из Александровского парка, и они устроили ритуал здесь, – пояснило пятно и немного изменило очертания. – Вам нужен этот трилистник? Так он уже подвял. Неделю все же пролежал. Заберете?
– Нет, – покачала головой Оля. – Нам нужно настоящее сокровище, о таком ничего не слышно?
Призрак задумался. Пока он пребывал в размышлениях, я со скуки читала надписи вроде «Жизнь – боль» и «Мы вернемся!». Кто именно вернется, не уточнялось, да и не особо в это верилось.
– Нет, в подвале точно нет. А вот у Зинаиды Павловны, на третьем этаже, кое-какие заначки имеются. Интересует?
– Нет, на кражу мы не пойдем! – тряхнула Ясногорская белокурой головой, а я ехидно хихикнула.
– Кто говорит про кражу? – удивилось привидение. – У нее в стене скелет замурован. Так у него вместо зубов три рубина стоят. Зинаида Павловна не в курсе. Вроде как и заначка у нее в квартире, но и не она владелица.
– Чей скелет?
– Вообще-то это просто наглядный материал из кабинета анатомии Медицинской академии. Украден студентом Лоскутовым году так в сороковом, тысяча девятьсот, разумеется. Рубины украдены раньше, владелец неизвестен. В общем, Гриша Лоскутов, что тут в свое время комнату снимал, решил так рубины припрятать. Стащил скелет, всунул ему рубины, запихал в нишу в кладовке. А на следующий день умер от приступа аппендицита. А скелет остался. За дверцей. Которую почему-то с тех пор никто не додумался открыть, – как на духу выдало нам пятно.
– Ага, а ты тот самый Гриша Лоскутов!
– Не помню, но, наверное, не он. Я его уже тогда из этого подвала наблюдал. И почему я вам это все рассказываю?
– Потому что мы сокровища ищем!
– Не вы первые! Я ляпнул только вам почему-то. – Призрак снова изменил форму и как-то странно засеребрился.
– Потому что нам надо!
– Да, а вы вообще кто? Не друиды, не сатанисты…
– Ведьмы мы!
– Врете! Что я, ведьм не видел?
Мы с Олей переглянулись. Такое заявление нас не устраивало.
– Ну это… тебе лучше не знать, кто мы, – с угрозой произнесла я и посмотрела на призрака прожигающим, как мне казалось, взглядом.
– А, так вы тоже не помните, кто вы! – обрадовалось вдруг привидение. – Так это нормально, девчонки! Нас таких много! В четвертом доме живет домовой, память потерял. И хозяев потерял, теперь ищет и то и другое. Века три уже ищет… Да еще сущности три определенных тут бродит и до фига тех, кто ничего не помнит.
– А тебя-то как зовут? – хмуро спросила Оля, у которой настроение упало до нуля. Ладно, когда меня обозвали неведомой зверушкой со странными способностями. Но когда такое говорят лично ей… Она надеялась, что ректорша и Алена ошибались. Хотя бы на ее счет. Ведь проклятия у нее неплохо получались. А тут ей такое заявляет неопознанный призрак.
– Не помню. Кто приходит сюда, те хозяином подвала кличут. Даже жертвы мне оставляют. Вон там, дальше, мышь дохлая есть, три монетки советских времен и даже блюдечко с молоком. Молоко, правда, скисло. Но все мне! – В голосе призрака послышалась гордость. – А наши зовут меня просто: эй, ты!
– Нехорошо так. Имя должно быть у каждого. Ты вообще уверен, что ты мужчина? – задала я резонный вопрос.
Хозяин подвала завис и разумом, похоже, ушел в астрал.
– Не уверен, – наконец признался он. – Думаете, девушкой быть лучше?
– А ты в этом сомневаешься? – Олька едва не задохнулась от возмущения. Ни у нее, ни у меня сомнений в этом никогда не было.
– Ну я не знаю, – загрустило привидение. – Может, я и правда был некогда женского пола?
– Мы будем звать тебя Анжеликой! – решила Оля. – А что, так и будем всем говорить. Мы тут гуляли и встретили в подвале призрак Анжелики…
