Но откуда вдруг в тебе столько милосердия? Прежде оно не было тебе свойственно. И только не говори, что это не милосердие, а сухой расчет, не поверю. Все-таки я с тобой не первый день знаком.
– Не расчет, конечно, – согласился я. – Но и не то чтобы милосердие. Скорее последствия контузии от удара о землю. Или просто усталости. Я вдруг понял, что наказывать мертвеца – абсурд. К тому же, стремясь во что бы то ни стало наказать зло, мы преувеличиваем его значительность, а значит, косвенно способствуем его торжеству, таким образом нарушая извечный баланс и расшатывая сам фундамент Мира, как говорил магистр Клари Ваджура, правда, по ровно противоположному поводу, но какое мне дело до заблуждений юных Йохлимских ветров?.. Хотя если бы я мог заставить Нуфлина бесследно исчезнуть, не подвергая опасности ни остальных обитателей Харумбы, ни в идеале себя, сделал бы это, не задумываясь. Не в наказание, а чтобы гарантированно больше не навредил. Но нет, так нет, все равно вышло неплохо.
– Идея насчет охранников отличная, – заметил шеф. – Обязательно сегодня же поговорю с Кофой. Многие из тех, кто с ним когда-то работал, теперь глубокие старики. И думаю, не откажутся от Харумбы даже на таких условиях.
– Лишь бы Хранители Харумбы от них не отказались.
– Я им откажусь, – усмехнулся Джуффин. – Это по их недосмотру у нас произошло множество убийств.
– Боюсь, для них это недостаточно убедительный аргумент, – вздохнул я. – В суд-то их не потащишь.
– Это правда. Но суд нам без надобности. У меня найдется аргумент получше.
– Ого. Будешь их шантажировать?
– Именно. Пригрожу, что, если не согласятся взять наших охранников, я снова пришлю под стены Харумбы тебя.
Когда Джуффин практически силой выгнал меня из Управления Полного Порядка домой, отдыхать, был совсем ранний вечер, даже сумерки еще толком не начались. Устал я и правда зверски, глаза на ходу закрывались, но, зная себя, был уверен, что, если пойду в спальню и лягу в кровать, ни за что не усну. Встать, впрочем, не смогу тоже, поэтому буду лежать в полумраке, пялиться в потолок, вспоминать события последних дней, содрогаясь от запоздалого ужаса в соответствующих местах, то есть почти во всех, будем честны. Именно так я представляю себе ад, которого при всех своих недостатках явно не заслужил. Просто плохо старался.
Поэтому я отправился в кабинет. Дураку понятно, что если улечься там с книжкой на неудобном диване, поставив перед собой задачу домучить злосчастный том до конца, собрав в кулак несгибаемую волю и заодно открыв бутылку осского аша, которая совершенно не зря вторые сутки меня дожидается, книжка вывалится из рук буквально через минуту. А я, соответственно, усну.
С такими оптимистическими мыслями я появился в башне Мохнатого Дома, месте настолько неприкосновенном, что я совершенно не ожидал кого-то тут застать.
Однако диван мой был занят. Я бы сказал, Занят, с большой буквы. Потому что на нем каким-то образом разместился новый Великий Магистр Ордена Семилистника, Благостного и Единственного. По совместительству мой друг, как только что выяснилось, гораздо более близкий, чем я до сих пор по наивности полагал – если уж отважился столь дорогой ценой спасти меня от мучительных попыток уснуть на неудобном диване. Я такие самоотверженные поступки очень высоко ценю.
Не знаю, какую ступень магии использовал сэр Шурф, чтобы устроиться на этом ложе. Но подозреваю, одну из наивысших. Диван и для меня-то короток, а при его росте это все равно, что улечься на табурете. И при этом уснул он настолько крепко, что не услышал, как я вошел. Вообще-то у опытных магов такие вещи по умолчанию под контролем. Спит, не спит, а мышь не проскочит, призрак не пролетит.
Мышей в моем кабинете, хвала Магистрам, не водится, а что касается призрака, он как раз кружил под потолком. То есть она. Леди Тайяра Ката. Вид она имела чрезвычайно довольный – насколько я разбираюсь в выражении эмоций у призраков. По крайней мере, мои гажинские коллеги на радостях обычно становились больше и ярче, а леди Тайяра именно такой и была.
– Наконец-то вы вернулись! – воскликнула она. – Ваш друг очень о вас беспокоился. Он даже попросил меня высчитать вероятность вашего благополучного возвращения. И чрезвычайно огорчился, когда узнал, что она не превышает семи процентов…
– Сколько-сколько процентов?
– Семь! – торжествующе повторила леди Тайяра. – Но на самом деле это не так уж и мало. На моей памяти случались даже события, вероятность которых стремилась к нулевой. И ничего, все равно происходили как миленькие. Я это и вашему другу объяснила. Он со мной согласился. У него вообще удивительно светлая голова. Очень жаль, что он совсем не интересуется точными науками и склонен к неумеренному пьянству, из него мог бы выйти толк!
– К чему он склонен? – опешил я.
Но тут мой взгляд наконец наткнулся на пустую бутылку из-под осского аша, стоящую на столе. И я сразу понял, что не
