– Вот оно как, – задумчиво сказал я. – Какую однако славную учительницу нам присоветовал Нумминорих! Вот и доверяй после этого рекомендациям друзей.
– Учительница она, говорят, действительно отличная, – заверил меня Кофа. – Лучше даже в Куанкурохе не отыщешь. А что касается ее прошлого, просто вспомни, чем занимались в Смутные времена твои ближайшие друзья. За исключением разве что тех, кто не подсуетился вовремя родиться и поучаствовать в этом веселье. Но вряд ли это можно считать личной заслугой.
Я был вынужден признать, что он совершенно прав. В сравнении с тем же сэром Шурфом леди Тайяра практически ангел. Подумаешь – смертоносные формулы. Живьем на куски никого от избытка усердия не раздирала, уже молодец.
– То-то и оно, – усмехнулся Кофа, не то прочитавший мои мысли, не то удовлетворившийся выражением лица. – Ученая леди успешно решала интереснейшие с ее точки зрения задачи и была благодарна судьбе за такую удачу. А что ее труды сделали возможной Лотерею Смерти – ну так не сама же она эту лотерею придумала. К тому же, ты учти, ее соратницы по новому Ордену умели убеждать. Лично я, по правде сказать, совсем не уверен, что леди Тайяру действительно заворожили, но официальная версия была именно такова.
– Официальная версия?
– Да. Когда с Орденом Решеток и Зеркал было покончено, и его чудом уцелевшие адепты предстали перед Королевским Судом, Орден Семилистника потребовал для них пожизненного заключения в Холоми. Ну, то есть на самом деле Нуфлин мечтал о смертной казни для всех, но в этом вопросе покойный Король был тверд как скала: смертная казнь – проклятие и погибель для всякого государства, которое решится ее узаконить. Поэтому всех врагов Семилистника, которых не успели убить в ходе войны, пришлось отдать Королевским судьям. А те оказались далеко не так суровы, как хотелось бы Нуфлину. Насколько я помню, из женщин Ордена Решеток и Зеркал к пожизненному заключению приговорили только леди Ларию Бам, совершенно безумную старуху; большая удача для нее и нас всех, что при Холоми состоят превосходные знахари, и кристаллов Смирения у них достаточно, а то с этой дамы сталось бы сгрызть стены темницы до основания, за сотню лет как раз управилась бы, и был бы нам всем сюрприз.
– Какая интересная, должно быть, леди, – осторожно заметил я.
– Да не то слово, сэр Макс. Совершенно в твоем вкусе. Не сомневаюсь, ты бы отлично с ней поладил, как, впрочем, и с большинством ее подруг. Иногда хочется посочувствовать, что ты не застал Смутные Времена и упустил столько прекрасных возможностей, но как подумаю, чем бы ты тогда занимался, и сострадание в моем сердце сменяется ликованием: как же нам всем повезло!
– Да я бы в первый же день спрятался в самом глубоком погребе и сидел бы там до самого принятия Кодекса. Терпеть не могу воевать.
– Вполне вероятно, – согласился Кофа. – Но даже вообразить страшно, какую компанию ты бы в этом погребе собрал. Уверен, что парочка бездомных фэтанов[10], вызванных каким-нибудь безответственным чародеем, выглядела бы милейшими домашними любимцами на фоне всех остальных.
Тут не поспоришь. Я и правда довольно общительный.
– А леди Тайяру Ката Королевский суд оправдал, – сказал Кофа. – Ни единого года в Холоми, даже к изгнанию ее не приговорили, хотя в ссылку тогда отправляли всех подряд, включая безобиднейших юных послушников, просто от греха подальше. Официальная версия, как я уже говорил, такова: леди Тайяра способствовала проведению Лотереи Смерти не по собственной воле, а под воздействием тайно наложенных на нее чар. Скандал был – ты не представляешь!
– А чего скандалить-то? Даже я знаю, что согласно Кодексу Хрембера, человек, совершивший преступление под воздействием чужого колдовства, не подлежит наказанию. Или тогда этого закона еще не было?
– Был. Совсем новенький, несколько дней назад принятый; впрочем, в Кодекс Хрембера он перекочевал из старого Королевского уголовного права и сюрпризом ни для кого не стал. Просто ведьму с такой репутацией, как у леди Тайяры довольно непросто вообразить насильственно околдованной; другие женщины Ордена Решеток и Зеркал, присутствовавшие на процессе в качестве обвиняемых, открыто опровергать судейскую версию не стали, но хохотали так, что стены тряслись. Отдельно забавно, что сама леди Тайяра пыталась протестовать, но ее и слушать не стали, сказали: большинство околдованных не знают, что с ними произошло, вы не исключение.
– Какой, однако, гуманный у вас был суд, – удивился я. – Странно, что хоть кого-то в Холоми отправили.
– Да не то чтобы такой уж гуманный, – усмехнулся Кофа. – С сегодняшней точки зрения его и особо справедливым-то не назовешь. Места в Холоми и правда экономили как могли, зато на пожизненное изгнание не скупились. Судьи, как и все остальные горожане так устали от Смутных Времен, что старались отправить в долгую, а еще лучше бессрочную ссылку как можно больше колдунов, не особо разбираясь, кто чего успел натворить. Но леди Тайяра – особый случай. В нее был влюблен ныне уже покойный
