особенно когда сижу у себя дома, а не слоняюсь по городу, стараясь остаться неузнанным, просто чтобы никого лишний раз не волновать. Для таких целей я, конечно, выбираю совершенно инфернальные рожи, чтобы всем сразу становилось ясно: это кто угодно, только не сэр Макс, который всегда притворяется безобидным.
Пока я удивлялся такому вниманию, Клари Ваджура молча передал Шурфу несколько самопишущих табличек и стопку тонкой голубоватой бумаги из Богни, которая стоит дороже, чем драгоценные камни и используется для самых важных документов: считается, что на нее почти не действует колдовство, а значит подделать такой документ крайне затруднительно. Разве только лезвием аккуратно подчистить, как в школьном дневнике, но таким хитроумным трюкам избалованное доступностью магии местное население не обучено.
Убедившись, что начальство занято делом, секретарь уселся рядом со мной и почти беззвучно, но все-таки вслух сказал:
– Извините, пожалуйста. Мое внимание, вероятно, показалось вам назойливым. Надеюсь, меня извиняет то обстоятельство, что я о вас довольно много слышал. И все это оказалось неправдой. Не большая часть информации, как обычно, а вообще все.
– Ничего, – утешил его я. – Так довольно часто бывает, и не только со мной. Просто наши близкие обычно не сплетничают о нас с кем попало, поэтому все остальные ничего не знают и вынуждены сочинять. К счастью, люди не настолько могущественны, чтобы их вымыслы хоть как-то влияли на предмет разговоров. Я имею в виду, что если даже все население Ехо примется говорить, будто у меня на лбу растут рога, они все равно не вырастут. Это большое облегчение для любимцев публики вроде меня.
– На самом деле вымыслы влияют, – все так же тихо сказал Клари Ваджура. – Просто не радикально. Чужие взгляды – своего рода внешняя опора нашего бытия, не то чтобы наиважнейшая для нас, но довольно существенная. То есть рога у вас действительно не вырастут, но голова вполне может разболеться от разговоров. А если, скажем, весь город, или хотя бы тысяча человек считают вас ужасающим демоном, это может ощутимо прибавить вам могущества. И одновременно немного испортить характер.
«Это, кстати, многое объясняет», – заметил сэр Шурф. Он воспользовался Безмолвной речью, как я понимаю, из чувства такта, чтобы не насмехаться надо мной при своем секретаре.
– Это многое объясняет, – повторил я вслух. Мне-то шутить с чужими секретарями, по идее, никакими правилами субординации не запрещено.
– В этом смысле все сплетни, которые я слышал о вас, скорее полезны чем вредны, – утешил меня Клари Ваджура. – Кроме разве что…
Я так и не узнал о гипотетическом вреде, наносимом мне сплетнями, потому что в этот момент на наши с Магистром Ваджурой головы свалился Нумминорих Кута. Ну, то есть, не то чтобы прямо на головы, а возник из ниоткуда буквально в нескольких сантиметрах от нас. Никого не зашиб, повезло.
Инцидент был далеко не первый, и я в общем сам виноват: все уши прожужжал человеку о необходимости постоянно тренироваться ходить Темным Путем. Не получается прокладывать самостоятельно, и не надо, можно пока по запаху, за мной и всеми остальными, главное – как можно чаще, хотя бы по дюжине раз в день. Рано или поздно, через полгода или сотню лет, но количество непременно перейдет в качество: тело и ум привыкнут к Темному Пути, и все сразу станет очень легко, все опытные мастера так говорят.
Нумминориха особо уговаривать не надо, он только рад дополнительному развлечению. А что регулярно попадает в довольно неловкие ситуации, и мы все вместе с ним, тут ничего не поделаешь. Обычные издержки обучения сложной магической практике. Читай: бесплатный цирк.
Нумминорих посмотрел на меня, на зарывшегося в бумаги Шурфа, на конопатого секретаря, снова на меня – теперь почему-то панически вращая глазами. Впрочем, голос его звучал совершенно спокойно, только немного смущенно, как и положено в такой ситуации.
– Извините, пожалуйста. Я не хотел вам помешать. Просто не подумал, что в это время на крыше кто-нибудь есть. В следующий раз обязательно буду предварительно спрашивать разрешения. Мне очень жаль, – скороговоркой выпалил Нумминорих. И исчез.
В смысле ушел Темным Путем, как и пришел. И сразу же прислал мне зов.
«Я, наверное, должен тебе сказать, просто на всякий случай…» – начал он и почему-то запнулся. Как будто мы первый день знакомы, и предположение, будто я сейчас сердит, имеет право на существование.
Черт знает что.
«Все в порядке, – сказал я, – ничему ты не помешал. Мы с Шурфом болтали о пустяках, а секретарь принес ему бумаги на подпись. Тоже, как я понимаю, вполне пустяковые. Вообще не о чем говорить, забудь».
