Когда я назвал эту теорию абсурдной, Уинтербурн показал мне кусочек высушенной кожуры, напоминающей кожуру лайма, и рассказал, что два года назад за приличную сумму денег он купил и съел плод дерева лжи. Он не стал разглашать секрет, который ему открылся, но с хмурым видом заверил меня, что секрет имел существенную важность. Он поведал, что купил этот фрукту датчанина по фамилии Киккерт, обосновавшегося в Индии и торговавшего информацией. Уинтербурн верил, что Киккерт кормил дерево, поставляя своим клиентам ложные сведения, а потом продавал фрукты либо узнавал ценные секреты. Это была опасная игра, и Киккерт покинул город, до того как Уинтербурн смог узнать от него что-то еще.
Уинтербурн сказал, что проследил перемещения датчанина до Персии, но там потерял его. И снова напал на след по чистой случайности. Уинтербурн приехал в Китай для участия в раскопках, но, уже собираясь уезжать, услышал о неожиданной и подозрительной смерти какого-то датчанина, по описанию похожего на Киккерта. Сейчас Уинтербурн следовал вверх по реке в поисках следов легендарного растения.
Той ночью я лег спать, убежденный, что Киккерт — шарлатан, а мой новый знакомый — безумец. Тем не менее, пытаясь уснуть, я поймал себя на том, что это растение завладело моим воображением. Серьезность Уинтербурна произвела на меня большое впечатление. Мысль о том, чтобы узнавать нераскрытые тайны после одного укуса, весьма соблазнительна для всех, кто жаждет знаний.
Я встал на следующее утро с намерением продолжить разговор с Уинтербурном, но мне сообщили, что на рассвете он нанял лодку и уплыл вверх по реке. Узнав о победе британских войск, я решил отказаться от прежних планов. Вместо этого я вознамерился последовать за Уинтербурном и узнать побольше о его загадочном растении. Добравшись до города, куда меня направили, я навел справки и обнаружил…
Фейт подпрыгнула от громкого удара в дверь, сдвинувшего сундук на полдюйма.
— Фе-е-ейт! — Голос Говарда был нетерпеливым и хриплым. — Фе-е-ейт!
— Говард… я сплю! — Фейт окинула взглядом бумаги, лежавшие у нее на коленях. — Мне плохо! Я в кровати!
— Я наступил на могилу! — донесся жалобный крик. — И испачкал ногу. Можно войти?
Сердце Фейт сжалось от боли. Ему одиноко, она это знала. Его мир только что разрушился, как и ее мир, и он не понимал, что происходит, почему призраки его собственного разума кричали на него из темноты. Но при мысли о том, чтобы открыть дверь, Фейт испытала страх. Снаружи ее подстерегала пропасть, наполненная
— Смотри под ноги! — громко сказала она, стараясь придать голосу уверенности. — Просто… будь хорошим мальчиком и… перепиши несколько цитат из Библии. — Это все, что пришло ей в голову — притвориться, будто сегодня обычное воскресенье. — Если ты будешь аккуратно писать и хорошо себя вести, завтра утром все наладится. Да, и пиши правой рукой, Говард!
Слабые шаги стали удаляться от ее двери. Секунду спустя Фейт услышала, как дверь детской тихо захлопнулась. От этого звука ее сердце тупо заныло. Казалось, она больше не может испытывать чувство вины, оставался лишь синяк на месте ушиба. Воцарилась тишина. Фейт снова открыла дневник и нашла место, на котором ее прервали.
…и обнаружил, что Уинтербурны остановились во второсортной гостинице. Когда я приехал туда, то увидел, что кругом царит суматоха. Гектора Уинтербурна видели верхом на лошади, принадлежавшей недавно убитому человеку, и его арестовали по подозрению в убийстве. Я уговорил местные власти позволить мне навестить Уинтербурна и обнаружил его в жалком состоянии. Как многие узники этих гибельных камер, он заболел малярией, свирепствующей в этих краях. Я пообещал сделать все возможное, чтобы вызволить его, и он поделился со мной последними сведениями о местонахождении дерева лжи, умоляя меня найти его, если он сам не сможет. Мне не удалось спасти Уинтербурна. Лихорадка погубила его, до того как я смог добиться его освобождения. Следуя его инструкциям, в бамбуковом лесу в нескольких милях от дома Киккерта я нашел небольшое строение. Внутри в нише я увидел сухое, похожее на лиану растение, утратившее большую часть листьев.
Извлечение образца из темного убежища чуть не стало смертельным и для него, и для меня самого. Хоть я и помнил слова Уинтербурна о том, что дерево предпочитает мрак, я не ожидал встретить столь бурную реакцию на свет. Пришлось поспешно прикрыть растение плащом, только так я избежал трагедии. Больше никогда не буду столь небрежным.
Много времени прошло, прежде чем растение восстановилось после того инцидента. Благодаря тщательным
