— Это единственный разумный путь! — усталым, но добрым голосом заметил дядюшка Майлз. — Ты и сама это видишь! Как бы доктор Джеклерс ни восхищался тобой, он не сможет игнорировать улики, а Прайт не будет лгать под присягой, он сам это сказал.
— Нет, — ответила Миртл, — но ты мог бы.
— Прошу прощения?
— Ты можешь дать показания. Можно сказать им, будто бы ты нашел Эразмуса в лощине.
— Ты просишь меня лжесвидетельствовать?
— Ты знаешь, что на кону.
Повисла долгая пауза.
— Нет, Миртл, — наконец ответил дядюшка Майлз. — Если ты не сделаешь то, о чем я попросил… боюсь, я не смогу сделать то, о чем ты просишь. — Он испустил долгий вздох — вздох человека, терпением которого долго злоупотребляли. — Что ж… позволь мне по крайней мере присмотреть за живыми образцами, чтобы они не погибли без ухода. И, думаю, мне стоит проглядеть его бумаги. Я хотел сделать это еще вчера, но не смог их найти.
Фейт напряглась, стиснув челюсти. Нет! Она не позволит дядюшке завладеть деревом лжи или драгоценной змеей! Дневник и наброски, которые отец делал после своих галлюцинаций, тоже никто не должен видеть, кроме нее. Ей стало больно при одной мысли о том, чтобы отдать хоть что-то из бумаг отца. Они были как джинн в бутылке — хранили в себе его мысли, голос и секреты, и они принадлежат ей одной! Она их хранительница.
— Майлз, — голос Миртл резал ножом, — почему ты внезапно так заинтересовался бумагами и образцами Эразмуса? Ты терпеть не можешь никакие обязанности. Почему ты так хочешь поскорее приняться за рутинную возню с бумагами и начать заботиться о мерзком вомбате?
— Ну… все живые существа должны получать надлежащий уход, а в бумагах может обнаружиться что-то важное, требующее незамедлительных действий! Долги. Активы. Документы. Приглашения. Обязательства или… даже завещание.
— Это ты после завтрака решил стать смотрителем зоопарка и юристом? — поинтересовалась Миртл.
— Миртл, ты ведешь себя как ребенок! — В голосе дядюшки Майлза сквозило несвойственное ему обычно волнение. — Мы оба знаем, что ты никогда не сможешь разобраться с бумагами Эразмуса! Ты
— Где ты был весь день? — подозрительно спросила Миртл. — Ты не мог шесть часов разговаривать с магистратом, тем более что ты получил отказ. С кем еще ты говорил? Что слышал? Майлз, я тебя знаю.
Возникла пауза.
— У тебя… все в голове перепуталось, Миртл, ты переутомлена, — произнес дядюшка Майлз более спокойным тоном, но это спокойствие давалось ему непросто. — Я сам виноват. Не стоило заводить эту тему, пока ты вся на нервах.
— Не разговаривай со мной так! — яростно выпалила Миртл. — Я не на нервах, Майлз! И не переутомлена! И я не собираюсь сдаваться, не сейчас! Я останусь на Вейне и буду бороться, пока Эразмуса не похоронят как положено…
— Как? — со сталью в голосе спросил дядюшка Майлз. — Как ты можешь тут остаться? Сколько у тебя с собой денег? Когда тебе предстоит платить аренду за дом и зарплату слугам? Сколько осталось ждать той поры, когда мы не сможем купить еды?
Повисла долгая пауза.
— Я долго размышлял об этом. — Кресло дядюшки Майлза скрипнуло, когда он поднялся. — Подумай о том, чтобы передать мне имущество Эразмуса, Миртл. Я знаю, в конце концов ты внемлешь голосу разума. Но не затягивай.
Фейт услышала, как ножки кресла царапнули по полу, и поспешила в свою комнату. На секунду она пожалела, что подслушала этот разговор. Он не был понятен ей до конца, но у нее осталось ощущение какой-то угрозы, словно ссорились два заговорщика. Она копнула поглубже и наткнулась на еще одну жилу с секретами.
Едва Фейт вернулась к себе, как мать прислала за ней.
— Фейт, закрой дверь и присядь. Скажи мне, бумаги отца в безопасном месте?
Эта формулировка поразила Фейт. Не «спрятала ли ты бумаги?», а «хорошо ли ты их спрятала?». Она быстро обдумала варианты. Можно отрицать, что она знает о местонахождении бумаг, но Миртл была в курсе, что они исчезли в то время, когда Фейт была в библиотеке. Если комнату Фейт хорошенько обыщут, могут найти бумаги в клетке змеи.
— Да, — ответила она. — Мне казалось, так лучше…
— Да, конечно, — перебила ее Миртл. — Умница. Принесешь их мне?
