которых я и не чаяла разобраться. К тому же больше половины этих книг были на иностранных языках, а я владею только одним, и то знаний моих хватит лишь на то, чтобы объясниться в лавке или там с извозчиком! Где уж тут читать…
Сидеть взаперти и тосковать было вовсе глупо, примерять старинные наряды (в гардеробной их оказалась тьма-тьмущая) – скучно… Хотя кое-что и можно было перешить для себя, но я не видела в этом смысла. У меня имелось с собой предостаточно одежды, и, пока она не придет в негодность, возиться со старыми пыльными тряпками, с которых осыпалась позолота и истлевшее кружево, я не собиралась.
Может, конечно, со временем дойдет и до того, что я нелюбимое вышивание стану почитать за интереснейшее занятие, но пока мне и без того имелось, чем занять руки и голову!
По счастью, на втором этаже были все больше коридоры да спальни, где прибраться куда проще, чем в громадной гостиной, библиотека (тут уж мы с Хаммондом и Роуз действовали сами, не доверяя книги юнцам), классные комнаты и детские. (Я слышала, как всхлипнула Роуз, подбирая раскиданные запылившиеся игрушки, и как вздохнул Хаммонд, расставляя на полке оловянных солдатиков.)
– А это покои хозяина, – сказала Моди, подменявшая Роуз, пока та отдыхала на кухне. – Но туда ходить нельзя, он же сам сказал!
– Подай-ка швабру и ведро воды, – ответила я и распахнула двери. – Вот это пылища!..
Окна отворились с треском, впустив свежий морозный воздух, и Грегори, громадным мохнатым комом свернувшийся на большущей кровати, недовольно взрыкнул.
– Доброе утро, сударь, – сказала я и навертела на швабру клок паутины размером со скатерть. Что за пауки тут живут, хотела бы я знать! Вернее, наоборот, не хотела бы. – Подымайтесь, пора за уборку!
«Да поди ты…» – окончание фразы я предпочла не расслышать.
– Подымайтесь, не то вылью на вас ведро воды! А она ледяная! – пригрозила я, оставаясь, однако, на безопасном расстоянии.
– А не слишком ли много ты на себя берешь? – проворчал хозяин, продирая сонные глаза. – Я запретил тебе сюда входить!
– Вы разрешили, не далее как вчера вечером, когда почтили меня своим визитом, – напомнила я. – Завтрак готов, извольте пожаловать к столу, а девушки пока приберутся тут. Ну а после мы займемся вами…
– Делай что хочешь, – неожиданно сказал он, потянулся и встал во весь рост. – Только бумаги не трогай. Где там, говоришь, завтрак?
Признаюсь, мне казалось, будто за ночь Грегори подменили, таким он сделался обходительным. Слуги, однако, трепетали не на шутку.
– Хуже нет, когда он добреньким прикидывается, – прошептал Эрни, поймав меня на лестнице, – после такого он вовсе вразнос идет!
– Поберегитесь, госпожа, – вторила ему Роуз, – у него вечно шутки на уме, и все недобрые!
– Наш хозяин порой дурак дураком, – припечатала Моди, – и лучше ему не попадаться, если ему шлея под мантию попала!
– Хватит болтать, нагрейте-ка лучше воды в том самом чане, в котором шторы полоскали, – велела я и засучила рукава. – И пришлите мне мальчишек – тут шерсть выгребать нужно… Линяет он, что ли?
Похоже, хозяин в самом деле линял хуже собаки, а убирать за ним не убирали, потому что шерсти слуги вынесли мешка три. Хорошая, кстати, шерсть, я не велела выбрасывать – ее и напрясть можно. Собачья шерсть, говорят, помогает от прострела, а эта была примерно такой же.
– Ну и что же? – спросил Грегори, объявившись во дворе.
– Ничего, сударь, скидывайте одежду да полезайте в чан, – ответила я, – попробуем вас отмыть!
– Дровишек сама подкинешь, или эти… – рыкнул он в сторону невидимых слуг, – постараются?
– Чтобы вас сварить, если вы на это намекаете, нужно половину леса на дрова извести, – ответила я, – да и поди удержи вас в чане! Уж скажите правду, что мыться не привыкли, что уж там…
Грегори глухо зарычал, а потом содрал с себя поношенную одежду и, попробовав лапой воду, забрался в чан, только мохнатая голова наружу торчала.
– Грейте еще воду, – сказала я Роуз, – щелок щелоком, но его ведь ополаскивать придется!
Не стану описывать процесс мытья, главное, никто не утонул в чане, никого не съел хозяин, а сам он ухитрился не простыть, хотя его обливали из ковшей, кастрюль и ведер на порядочном морозе. Правда, я полагала, что его и дубиной не перешибешь: жертва заклятия, если я верно помнила книжки Летти, не может умереть от банальной простуды или там свернуть себе шею, прежде ей
