– Что такое! – подскочила я, когда Чернушка вцепилась когтями мне в ногу. – Если хочешь, иди прочь, зачем же будить?
– Мяу! – ответила она и вспрыгнула на подоконник, туда, где стояли мои плошки с розовыми черенками. Я хотела было прогнать кошку, встала, но, присмотревшись, одумалась…
Там, за окном, в темноте, роились золотые огоньки. Их было много, то и дело какой-то пытался подлететь ближе, но, словно обжегшись, кидался прочь.
– Это лесные духи? – шепотом спросила я. Кошка согласно мурлыкнула. – Кора сказала, они только что проснулись… А что им нужно?
Словно услышав мои слова, крохотные огоньки ринулись к окну, забились в него, как бабочки бьются о ламповый фонарь…
– Обогреться? – Я приложила ладонь к окну, и огоньки облепили то место, в котором мое тепло проникало сквозь холодное стекло. – Чернушка? Что скажешь? Они опасны?
Вместо ответа кошка принялась вылизываться с таким видом, будто говорила: «Ты человек, решай сама!»
– Ну, вряд ли они меня убьют, – усмехнулась я, приоткрыв окно. – Разве что покалечат!
Тонкая золотистая струйка втянулась в теплую комнату и рассеялась в воздухе искрящейся дымкой, а потом искры эти закружились вокруг меня, взъерошили шерсть Чернушке…
– Эй, довольно! – велела я. – Если вы просто хотели обогреться, не слишком ли вы дерзко себя ведете? Пошалили, и будет, нечего разносить комнату!
Тут я припомнила, что так говорить с духами, пусть даже они размером с горчичное зернышко, не стоит, и прикусила язык. Огоньки, однако, утихомирились и собрались у самого окна, откуда дул холодный ветер.
– На мороз я вас не прогоню, – поняла я намек, – но уж извольте не безобразничать. Тут и без ваших шалостей забот хватает…
Один огонек отделился от стайки и подлетел к моему лицу. Мне показалось, будто я различаю крохотные трепещущие крылышки, но дух был так мал, что рассмотреть его в подробностях никак не получалось.
– Еще бы такие крохи выжили на улице… – проговорила я, подставив ладонь, и еще несколько огоньков спустились на нее. – Вы, должно быть, как бабочки – по весне они гибнут сотнями. То заморозки, то дождь, то голодные птицы… Оставайтесь уж! Чернушка?
– Мур-р, – ответила она и удобно устроилась на одеяле, поглядывая, однако, желтым глазом на незваных гостей.
– Она не возражает, – перевела я и легонько подула на огоньки у себя на ладони. – Устраивайтесь где хотите, только не мешайте спать!
Они вспыхнули ярче, потом, покружив по комнате (кошка внимательно следила за ними), устроились на подоконнике, на розовых черенках, а целая стайка забралась внутрь лампы (потушенной, по счастью!) да там и осталась, мерцая, как пригашенный фитилек. Это было красиво, и я уснула, глядя на теплое сияние.
Забегая вперед, скажу, что еще не одну ночь крохотные духи ночевали в моей комнате. Порой, если вечер выдавался пасмурным, видно было, как их крылышки оставляют светящиеся следы во мраке и мерцающие золотистые линии сходятся к моему окну…
Я ни о чем их не просила, они ничего не требовали у меня. Я давала им кров и даже стол – блюдечко с молоком, которое я однажды оставила на подоконнике, оказалось поутру девственно-чистым. (Впрочем, подозреваю, что это полакомилась Чернушка.) Ну а требовать у них мне было нечего, ну разве что… Да, чтобы Грегори Норвуд вернулся живым и невредимым, а там уж сами как- нибудь разберемся!
– Как вы спите, госпожа, – ворчала по утрам Моди, помогая мне причесываться. – Опять зубец в гребне сломался! Ну будто феи у вас в волосах ночевали!
Я могла бы сказать, что это были вовсе не феи, но вместо этого произнесла:
– Сходи возьми у хозяина в комнате лошадиный гребень. Если ему впору, так и мне сойдет!
– Ну уж увольте, к нему без спросу соваться – жизнью не дорожить, – фыркнула она и более не продолжала этот разговор.
А назавтра рассиялось солнце, и я, выйдя во двор, услыхала вдруг протяжное «гонг-го, гонг-го!» лебединого клина и даже успела увидеть его исчезающим за вершинами деревьев…
– На озеро полетели, – со знанием дела сказал Эрни, случившийся поблизости. – Они тут, почитай, каждое лето жируют. И то, охотникам не добраться, знай птенцов высиживай!
– Что проку в тех лебедях, – буркнула Роуз, тоже вышедшая подышать свежим воздухом, – хоть и большие, а жесткие, жилы одни. Вот утки по осени или там гуси – дело другое!
