которой повествуется о его деятельности в Южной Аквитании, внеся в нее некоторые изменения. В частности, автор жизнеописания Св. Алана использовал факт основания Св. Амандом Нантского монастыря в Руэрге приблизительно в 660 году. Он вставляет Лаво вместо Нанта, а вместо заложившего монастырь в Нанте короля Хильдериха короля Сигиберта, как ос нователя монастыря в Лаво.
Хотя использование жизнеописания другого святого автоматически не отрицает фактов, представленных в новой версии, все же это обстоятельство ставит их под сомнение. Но для нас больший интерес представляет включение Св. Алана в аланскую проблематику, поскольку указывает на связь Южной Галлии с Арморикой. Аманд родился в Гербоже близ Нанта. Покинув свой дом против желания отца, очень состоятельного человека, Аманд несколько раз в разное время посещал Ои близ Ля-Рошели, Тур и Бурже. Затем он отправился в Рим, проповедовал в бельгийской Галлии и среди славян. После очередного возвращения в Галлию был сослан королем Дагобертом в Аквитанию; там, во владениях короля Шариберта II он опять проповедовал. Позднее Аманд вернулся в Париж и затем в Орлеан. Он стал епископом Маастрихтским и одновременно проповедовал в Гасконии.
Обширное поле деятельности Аманда и его репутация сделали его очень известным еще при жизни. Об этом свидетельствуют как множество монастырей, названных в его честь, так и многочисленные копии манускриптов с различными вариантами его «Жития», составленные в ранний период средневековья, Таким образом, вполне естественно, что монах из церкви Аlani близ Лаво внес некоторые угодные ему изменения в легкодоступный материал, чтобы тем самым поддержать репутацию своей церкви. Факты, возможно, действительно правдивы; вызывает сомнение лишь средство их выражения.
До сих пор мы изучали имеющиеся материалы с целью установления фактов действительного существования Св. Алана. Следует отметить, что нередко случалось так, что создавались образы святых, которым впоследствии приписывали поступки реально существовавшего человека. Так могло обстоять дело и в Лаво, и разные дни почитания Св. Аманда и Св. Алана, 6 февраля и 26 ноября соответственно, еще не доказывают существования последнего. Это говорит лишь о том, что человек, которого люди почитали, как святого, умер 26 ноября.
Загадка Св. Алана, покровителя Лаво, еще более усложняется преданиями о Св. Алане, покровителе Корлэ. Последний Аlanus, о котором упоминается, как о странствующем епископе, проповедовал, как и Алан Лавоский, в Арморике, а его останки находились в Квимперской церкви на протяжении всего средневековья. Его почитают 27 ноября. Несмотря на то, что Алан Корлэский, как Сообщается, посетил острова Британии, а кельтское предание приписывает ему несколько предприимчивых сыновей, особый интерес вызывает все же тот факт, что его деятельность тоже ассоциируется с деятельностью Св. Аманда.
Две совершенно различные легенды о Св. Алане, жившем в VII веке, распространились на юге Франции и в Арморике. Согласно одной из них, праздник Св. Алана приходится на 26 ноября, по другой же – на 27, и это говорит больше о сходстве между легендами, нежели о воздействии на них деятельности Св. Аманда, почитаемого 6 февраля.
Возникает много вопросов, на которые невозможно ответить. Был ли этот странствующий епископ тем Аланом, который посетил Лаво и Корлэ? Один ли такой епископ существовал, или их было двое? Или, возможно, и у Св. Аманда, чья деятельность подтверждается документами, было еще одно имя – Алан7 Не был ли он в районах влияния алан известен под этим именем? И, наконец, не являются ли оба Св. Алана просто созданием монахов раннего средневековья? Что касается последнего, то следует помнить, что в VII веке, как раз в тот период, когда аланы подверглись ассимиляции численно превосходящим неаланским населением, именно некий монах аланского происхождения составлял родословные древа. Каким бы правдивым ни было объяснение, касающееся Св. Алана Лавоского и Св. Алана Корлэского, одного или двух, реальных или воображаемых, само существование и сохранение преданий о них с VII века убедительно говорит прежде всего о степени аланского влияния в двух больших районах с аланским населением. Во всяком случае, обе легенды свидетельствуют о культурном взаимодействии между аланскими поселениями в Арморике и на юге Галлии.
В Арморике, где население еще в VII веке говорило на аланском языке, влияние алан сохранялось в течение всего раннего средневековья. Это воздействие доказывается освоением здесь кавалерийской тактики алан, созданием культа Св. Алана, а также через названные в его честь города. Об этом же воздействии говорит, конечно, и появление генеалогии европейских народов, в которой аланам отводится роль доминирующего народа, и сохранение географических названий, и живучесть некоторых имен. Однако, несмотря на все это, след алан в истории Арморики сравнительно невелик, ибо в западной части Арморики преобладало кельтское влияние, а в восточной – римское. И это подтверждает, что Арморика была областью смешанных культур, где процветали не только римские и кельтские племена, но и аланы и германцы. В данном контексте следует помнить о смешанной природе аквитанского стиля, который содержал как различные германские элементы, так и аланские и кельтские.
Смешанное влияние, естественное в области художественной, труднее понять в именах собственных, например, таком, как Алан Джудиал, составленном из кельтского и аланского имен, которое, к тому же, могло быть исключением. Само имя Аlanus подвергалось сомнению исследователями, изучавшими историю Арморики в свете кельтской культуры. Так историк XVIII столетия Дом Лобино утверждал, что имя Алейн, популярное среди бретонцев, может происходить от древнего бретонского слова со значением «иностранец»- Аllan. Сейчас ученыеисторики, изучающие раннее средневековье, единодушны в том, что Алейн и различные варианты этого имени происходят от центральноазиатского Алaни.
Однако как искать корень имени, когда два народа, проживающие на одной общей территории, имеют слова, которые могли бы в равной степени быть приняты за основу определенного имени? Имена, например, с элементом саd очень распространены в кельтских районах, что естественно, поскольку это корень кельтского слова «воин». Кроме того, в группе индо-иранских языков, к которым относится и аланский язык, корень саd означает принадлежность к знати или, возможно, к «благородным». Поскольку кельтское население в Арморике намного преобладало над аланским, может пока заться, по крайней мере – с точки зрения статистики, что большая часть имен, содержащих саd, обязана своим происхождением кельтскому влиянию, ибо в V, VI, VII веках, когда кельтское влияние еще не превалировало, как это случилось позднее в средние века, то есть когда аланское влияние было гораздо сильнее, кельты, возможно, превосходили алан по знатности. Статистика не убеждает, что какое-либо определенное имя среди сотен, содержащих саd, имеет кельтское, а не аланское происхождение.
Например, в обширном районе Центральной Арморики, перешедшем к середине VI века под контроль Кономора, жил мелкий вождь по имени Кадуон, Помимо его имени, мы мало что знаем о нем (имя его, между прочим, содержит не только элемент саd, означающий в аланском языке «знатный», «благородный», но и очень схоже с именем скифского вождя Каdоviа), Это не говорит ни о том, что Кадуон был аланом, ни о том, что его имя имеет аланское происхождение. Смысл заключается лишь в том, чтобы подвергнуть сомнению общепринятую практику безоговорочно классифицировать все раннесредневековые имена Арморики, содержащие элемент саd, как кельтские. И кроме того, если остается место для сомнения, не стоит ли тогда внимательнее исследовать некоторые более спорные определения, встречающиеся в литературе и фольклоре относительно центральноазиатского происхождения алан или их влияния в процессе культурного взаимообмена?
В этом плане следует очень кратко остановиться на материале Артурова цикла, который играет такую важную роль в европейских легендах и в средневековой армориканской литературе. В настоящее время считается общепризнанным факт, согласно которому в 500 г. в Британии жил талантливый военачальник, приостановивший на некоторое время саксонское завоевание. В период раннего средневековья этот человек – предание именует его Артуром – был известен в Уэльсе, Корнуэлле и Арморике, Обрывки сохранившейся информации наводят на мысль, что вокруг исторической личности Ар тура возникли неправдоподобные истории. Но, тем не менее, из-за ограниченности свидетельств трудно доказать существование «широко распространенной саги об Артуре» до того, как Жоффрей Монмутский издал свою Historia Regum Britannie (История британских королей) приблизительно в 1136 году. Жоффрей включил в эту работу кое-какую информацию об Артуре, распространенную в раннем средневековье. Он также, возможно, воспользовался и материалами, взятыми из более ранних источников, их которых ни один до времени жизни Жоффрея не сохранился. Кроме того, писатели более раннего периода могли отбирать для себя фрагменты Артурианы, проигнорированные Жоффреем и упоминаемые только в позднем рыцарском романе.
Выше было показано, что аланское влияние было значительным в раннем средневековье и, в
